"Святилище Деметры" и восточные кварталы Мирмекия в IV в. до н.э.
Чистов Д.Е.
"Боспорские исследования". Вып. 13. 2006. С. 99-133.
В истории археологического изучения Мирмекия раскопки участка "И", несомненно, занимают одно из важнейших мест. Этот раскоп (рис. 1), расположенный в восточной части античного городища, обладает самой богатой историей исследования среди всех прочих, когда-либо заложенных на территории Мирмекия. Работы, начатые еще в 1938 г., систематически велись в этом районе под руководством В.Ф. Гайдукевича до 1966 г. За долгие годы общая площадь раскрытых культурных напластований превысила 4000 кв. м. По сей день живописные руины жилых кварталов эллинистического времени, а также винодельня, помещенная в оригинальный павильон, в первую очередь привлекают внимание посетителей городища.
Много лет спустя археологические экспедиции, унаследовавшие памятник, несмотря на перенос основных работ в мысовую, западную часть городища, дважды возвращались к изучению этой площади. В 1982 г. Мирмекийский отряд Боспорской экспедиции ЛОИА под руководством Ю.А. Виноградова проводил работы по доследованию зольника II на северо-западе участка "И", а с 2001 г. раскопки вдоль северной границы участка возобновила Мирмекийская археологическая экспедиция Гос. Эрмитажа под руководством А. М. Бутягина.
Характеризуя стратиграфическую ситуацию на участке "И", всю его территорию можно условно поделить на две основные зоны - северную и южную. Главной особенностью формирования культурных напластований в северных квадратах участка (рис. 2: В, Г, Д, Е - 12-18) были две зольные насыпи - зольник I и зольник II; последний - столь мощный, что до начала раскопок производил впечатление холма или кургана1. Поскольку напластования зольников "законсервировали" лежавшие под ними остатки сооружений конца VI-IV вв. до н.э., их сохранность значительно превосходит синхронные им строительные остатки в южной части участка, серьезно поврежденные, порой полностью уничтоженные нивелировками эллинистического и римского времени, или использовавшиеся в качестве фундаментов для эллинистических кладок.
Хорошая сохранность ранних комплексов в северной зоне участка тем более отрадна, что, по нашему мнению, именно этот небольшой район играл для горожан совершенно особую роль со времен поздней архаики до эллинизма. В результате работ 2001-2003 гг. удалось существенно расширить наши знания о весьма важном строительном комплексе IV в. до н. э, вошедшем в литературу под названием "Святилище Деметры" [Gajdukevič, 1971, s. 182]. Строительные остатки комплекса были раскрыты по большей части в процессе раскопок 1960-х гг.: речь идет о помещении с алтарём и остатках смежных помещений, от которых зафиксированы лишь известковые полы и трассы полностью или частично выбранных стен (рис. 7). Хотя результаты исследования данного объекта введены в научный оборот в последней, посмертно изданной монографии В.Ф. Гайдукевича "Античные города Боспора. Мирмекий" [Гайдукевич, 1987], в этом труде отсутствует комплексный анализ строительных остатков (фактически было рассмотрено лишь одно помещение здания), а ряд выводов относительно датировок и смены строительных периодов на сегодняшний день представляется ошибочным. Прежде всего, это связано с тем, что в 1966 г. оборвалась жизнь бессменного исследователя городища. Раскопки были прерваны, издание материалов осуществлялось многими годами позже. Результаты работ последнего полевого сезона 1966 г. в упомянутой выше публикации не были учтены вовсе.
Благодаря новым работам Мирмекийской экспедиции Гос. Эрмитажа удалось восполнить этот пробел, реконструировав хронологию строительных периодов и планировочные особенности зданий, располагавшихся на участке в V-IV вв. до н.э.
Приступая к рассмотрению комплекса, следует прежде кратко остановиться на предшествующих ему сооружениях, располагавшихся на той же территории, поскольку, как будет показано ниже, это может иметь значение для определения реального функционального назначения "Святилища Деметры".
Наиболее ранними строительными остатками на данной территории являются кладки дома, построенного в конце VI - начале V вв. до н.э., когда поселение распространилось на эту территорию. Здание, площадь которого превышала 400 м2, несколько раз перестраивалось в течение первой половины V в. до н.э., пока не было разрушено. Постройки такой площади уникальны для градостроительства Боспора позднеархаического времени. После гибели здания на его месте возникает небольшой зольный холм, получивший обозначение зольника I. Участок не был застроен вплоть до конца столетия [Бутягин, 2004. с. 126-131]. Весьма примечательно, что в центре одного из помещений этого комплекса (№ LII) была обнаружена прямоугольная каменная конструкция в виде плиты с высеченным четырехугольным углублением размерами 0,62 х 0,85 х 0,16 м, заполненным глиной. На поверхности глины были зафиксированы следы огня. По мнению автора раскопок, эта конструкция представляла собой маленький алтарь [Гайдукевич, 1987, с. 26].
Небольшая по площади и по мощности насыпь зольника I формировалась несколько десятилетий, до рубежа V-IV в до н.э. В начале IV в. до н. э. насыпь частично нивелируется, и на месте, прежде занятом архаическим зданием, возникает другая постройка. Интересно, что расположение стен этого сооружения приблизительно (хотя и не в полной мере) совпадает с трассами стен раннего дома. Некоторые из стен комплекса IV в. фактически представляли собой надстройки кладок его "предшественника", послуживших им фундаментами2, подошвы других лежали прямо на напластованиях зольника I. Таким образом, мы можем констатировать определенную "преемственность" в планировке сооружений на этой территории, несмотря на хронологический разрыв длиной до половины столетия, охватывающий период функционирования зольника. Очень вероятно, что строители святилища IV в. до н. э. заранее представляли себе приблизительный план раннего дома и попытались частично его воспроизвести, расчищая каменные цоколи стен конца VI-V вв. до н.э., к тому времени полностью скрытые зольной насыпью [Чистов, 2004, с. 133]. Причины такой удивительной скрупулезности древних жителей Мирмекия нам совершенно не ясны, однако она, несомненно, подчеркивает значение, придаваемое ими данному участку [Гайдукевич, 1987, 46] городской территории и сооружениям, располагавшимся на нем в разные периоды времени.
Работая над восстановлением плана комплекса IV в. до н. э., мы столкнулись с серьезными трудностями, обусловленными как плохой сохранностью самих строительных остатков, так и большим перерывом в изучении участка и значительными ошибками, допущенными при сведении планов раскопов в 1960-е годы. По этой причине для реконструкции, помимо ранее опубликованного плана [Гайдукевич, 1987, с. 27], были использованы планы на окончание работ 1964 и 1966 года, хранящийся в фотоархиве ИИМК (рис. 16, 17), а также полевые фотографии 1964-1966 гг. В здании IV в. до н. э. фиксируются два основных строительных периода. Это обстоятельство было отмечено авторами раскопок 60-х гг., однако к раннему строительному периоду IV в. до н.э. ими были ошибочно отнесены и верхние части кладок позднеархаического комплекса [Гайдукевич, 1987, 46].3.
Ранний строительный период
По нашему предположению, сооружение, возведенное в начале IV в до н.э., поначалу состояло из, по меньшей мере, двух помещений, "западного" и "восточного" (рис. 3, рис. 4) и примыкавшего к ним с юга мощеного двора. Практически все стены этого периода покоятся на позднеархаических кладках (за исключением стены 359). Они представляли собой невысокие цоколи иррегулярной кладки, сложенные из крупных известняковых плит и надстроенные сырцом. Наиболее хорошо от этого периода сохранилось помещение, границы которого с трех сторон (с севера, юга и запада) в точности совпадали с границами предшествовавшего ему позднеархаического помещения LVI. Зафиксированы поздние надстройки позднеархаических цоколей 322 (322а) и 339 (339а). Их остатки были повторно расчищены и во время раскопок 2003 г. Однако, у стены 350 аналогичная надстройка не читается, поэтому невозможно с определенностью утверждать, что северная граница помещения святилища Деметры также совпадала с северной стеной помещения LVI. С запада помещение святилища ограничивалось фрагментарно сохранившейся стеной 359. Она образует угол с надстроенной стеной 322, однако несколько не совпадает по трассе со своей "предшественницей" - восточной стеной помещения LVI (361), отклоняясь к северо-востоку (рис. 14).
По всей видимости, вход в "восточное" помещение раннего строительного периода святилища (не получившее отдельного номера при раскопках 60-х гг.) был с запада (в стене 339а), о чем свидетельствует вымостка в соседнем "западном помещении" комплекса. Эта небольшая вымостка была зафиксирована не по всей площади помещения, а лишь в его юго-восточном углу, напротив предполагаемого дверного проема в стене 339а (рис. 10). Уровень ее несколько повышался к западу, вследствие чего в последней публикации отчетов она определена как "своего рода пандус" [Гайдукевич, 1987, 46]. О размерах "западного" помещения в ранний период существования комплекса судить сложно. Судя по полевым фотографиям (рис. 18), помимо стены 339а сохранился лишь фрагмент надстройки другой позднеархаической стены - 348, ограничивавшей его с севера. По всей видимости, западная и южная стены этого помещения также представляли собой надстройки стен раннего помещения LIX, почти полностью разобранные во время последующей реконструкции всего здания. Тем не менее, в верхней части кладки позднеархаической стены 323 совершенно отчетливо различимы плиты позднего порога и остатки дверного проема (рис. 10, рис. 11). Данный дверной проем служил входом в здание с мощеного двора, располагавшееся от него к югу. Остатки вымостки этого двора к югу от стен 322-323 частично раскрыты во время раскопок 1965-66 гг. Значительный участок той же самой вымостки был расчищен и во время работ полевого сезона 2004 г. (рис. 12, рис. 13). Интересно, что в двух каменных плитах вымостки обнаружены округлые отверстия, очевидно служившие для установки деревянных столбов, поддерживавших легкий навес (рис. 13). Невозможно утверждать, что эта конструкция относится именно к первому строительному периоду здания, поскольку вымостка определенно продолжала использоваться и при втором строительном периоде. Во время раскопок сезона 2004 г. было также установлено, что стена 359 раннего строительного периода продолжается к югу от угла со стеной 322 "восточного помещения". Хотя обнаружен весьма небольшой фрагмент этой кладки, можно отметить, что к востоку от стены 359 никаких следов вымостки не зафиксировано. Следовательно, имеются основания полагать, что южная часть стены 359 ограничивала мощеный двор с востока, и представляла собой фундамент ограды или стену смежного, совершенно уничтоженного помещения.
Следы надстроек того же времени зафиксированы нами и на других позднеархаических стенах к северу и востоку от помещения с алтарём, однако они столь фрагментарны, что не позволяют сделать каких-либо выводов о планировке других помещений раннего строительного периода. Можно лишь предполагать, что они существовали.
Поздний строительный период
Приблизительно в начале второй четверти IV в. до н.э. здание святилища подвергается существенной реконструкции: его общая площадь увеличивается (рис. 5, рис. 6).
"Восточное помещение"
В "восточном помещении" южная стена 322а разбирается до уровня пола; возводится новая стена 318, ограничивающая помещение с алтарём и "западное" помещение с юга. Подошва ее кладки местами лежит прямо на плитах вымостки двора; она перекрывает и засыпанную к тому времени яму №3/2003. С севера помещение с алтарем и "западное" помещение" теперь ограничивает новая стена 341-338. На полевых фотографиях 60-х гг. видно, что обрывок этой кладки (№ 338) с севера от известкового пола святилища не лежит непосредственно на архаической кладке 350 помещения LVI, а находится на слое грунта толщиной в несколько десятков сантиметров (рис. 19). Этот пример иллюстрирует существенную особенность стен позднего строительного периода святилища: они не используют кладки V в до н.э. в качестве основания даже в тех случаях, когда точно совпадают с ними по направлению.
В "восточном помещении" этому строительному периоду соответствует пол из утрамбованной известковой крошки, в центре которого располагался алтарь (рис. 7). Поскольку подробное описание размеров и конструкции алтаря приведено в публикации, нет необходимости его здесь воспроизводить. Отметим лишь кратко, что этот прямоугольный алтарь был выполнен из плотного известняка и не имел дна (внутренняя часть была заполнена светлой глиной). Прокаленность глины, заполнявшей конструкцию, и следы гари свидетельствовали о том, что на этом алтаре (так же, как и на "алтарике" позднеархаического дома) возжигался огонь [Гайдукевич, 1987, с. 48]. Столбовые ямки, расчищенные с трех сторон по его углам, позволяют предполагать наличие вокруг алтаря легкого деревянного сооружения неясной конструкции (ширмы?).
Клад кизикинов
В полевом сезоне 2003 г. при разборке остатков кладки стены 360 было сделано неожиданное открытие, заставившее нас совершенно по-новому взглянуть на комплекс "святилища Деметры". В углу стен 360-318 помещения с алтарём был найден клад - бронзовый кувшинчик, содержавший 99 электровых статеров г. Кизика4. Контекст находки заставляет нас предполагать, что кувшин был заложен в неглубокую (около 0.2 м) яму, сделанную с подбоем под угол стен. Яма была забита грунтом с бутовым камнем и сверху заложена плитами вымостки. Очевидно, несколько позднее как раз над местом закладки сокровища была возведена кладка 321, пристроенная встык к стене 360 (рис. 19). Функция этой короткой (около 2.8 м) и ни с чем более не связанной стены, оказавшейся в углу помещения с алтарём, нам не ясна. Не исключено, что она могла служить основанием лестницы, ведущей из двора с алтарём на верхний этаж или на крышу здания. В таком случае крупный каменный блок с двумя отверстиями, раскрытый в восточной части помещения, мог бы быть интерпретирован в качестве основания для подпор деревянной лестницы. Верно наше предположение или нет, но следует заключить, что после некоторой перестройки "восточного помещения" позднего строительного периода святилища клад оказался надежно замурован, благодаря чему он и остался в своем тайнике непотревоженным без малого двадцать четыре столетия.
"Западное помещение"
Одновременно с "восточным" увеличивается и площадь смежного с ним "западного" помещения святилища (соответствует помещению LIX позднеархаического комплекса). Оно также несколько расширяется к югу за счет сноса старой стены (323) и возведения новой (318). С запада стена 318 образует угол в переплет со стеной 340 (рис. 15, рис. 18). Надстроенная позднеархаическая стена 339, отделяющая "восточное" помещение с алтарем от "западного" в этот строительный период, очевидно, продолжала существовать, поскольку известковый пол помещения с алтарем обрывается точно по ее предполагаемому восточному фасаду. Однако, остается не вполне ясным, как был оформлен ее стык с новой южной стеной (318). У северного фасада этой стены раскрыты остатки какой-то конструкции типа контрфорса, однако она несколько не совпадает по трассе с предполагаемой надстройкой стены 339.
В "западном" помещении в стене 318 открыты остатки дверного проема шириной около 1.2 м (рис. 10, рис. 11). Интересно, что этот проем оказался замощен плитами вымостки двора первого строительного периода, поскольку подошва стены 318 была положена непосредственно на эту вымостку. По этой же причине часть старой вымостки оказалась внутри "восточного" помещения и хорошо читается на фотографиях и чертежах на пространстве между параллельными кладками 323 и 318. Поскольку между плитами вымостки и подошвой стены 318 отсутствует какой-либо слой грунта (этот вывод был подтвержден по итогам работ 2004 г.), и плиты старой вымостки совершенно определенно находились на уровне порога нового дверного проема, можно предполагать, что данная вымостка продолжала использоваться и после перестройки здания (рис. 11).
Таким образом, несмотря на расширение площади "восточного" и "западного" помещений, их планировка на протяжении двух строительных периодов существования святилища не претерпела радикальных изменений. Вход в здание всегда располагался с юга, со стороны мощеного двора, и вел в "восточное" помещение. "Восточное" и "западное" помещения сообщались через дверь, находившуюся в разделявшей их внутренней перегородке.
На этапе второго строительного периода святилище расширяется и дальше к западу. В 1966 г. на квадратах 12-В, Г, Д были раскрыты стены еще одного помещения - LVII5, а также весьма фрагментарные строительные остатки IV в. до н. э. к югу от помещения LVII: часть стены 362 и несколько обрывков вымосток IV в. до н. э. Этот комплекс не вошел в последнюю публикацию раскопок В. Ф. Гайдукевича. В границах помещения был расчищен плотный известковый пол. Вдоль стены 368 в этом полу зафиксирован не покрытый трамбовкой прямоугольник, который можно предположительно интерпретировать как след какого-то предмета обстановки. Помещение LVII с юга и запада ограничено кладками 361 и 368, восточная стена сохранилась плохо. С севера помещение не было доследовано, поскольку в 1966 г. оно уходило в борт раскопа. Тем не менее, исходя из взаимного расположения помещения LVII и других помещений святилища, есть все основания предполагать, что они являются частями единого комплекса, а стена 368 и гипотетическое продолжение стены 341 образуют угол. Поскольку стена 368 и обрывок кладки 362 находятся на одной линии, можно также предполагать, что они являются остатками внешней стены, ограничивающей территорию святилища с запада. В таком случае, помещение LVII правомерно реконструировать как небольшое обособленное строение, находившееся в северо-западном углу огороженного мощеного двора (рис. 6).
К позднему строительному периоду комплекса относятся и плотные известковые полы, раскопанные в 60-х гг. к востоку от помещения с алтарём. Судя по планам и полевым фотоснимкам, было раскрыто пять в разной мере сохранившихся полов, покрытых слоем светлой известковой промазки. Хотя все пять помещений находились приблизительно на одном уровне, их уровень располагался несколько выше горизонта известкового пола помещения с алтарём. Перепад отметок составлял от 0.4 до 0.7 м, причем уровень полов поднимался с запада на восток (разница нивелировочных отметок полов №1 и №3 - около 0.3 м). Создается впечатление, что весь комплекс был построен поверх насыпи зольника I, на пологом склоне, спускавшемся с востока на запад. Стены, разграничивавшие помещения с плотными известковыми полами, были почти полностью разобраны. Сохранились лишь небольшие фрагменты кладок (334, 335, 355), полосы мелкого бута и контуры выборок6 (рис. 14, рис. 25). Участком внешней восточной стены комплекса, по нашему мнению, определенно следует считать кладку 342, отрезок которой (длиной около 5 м) был расчищен на квадрате 18-Д во время раскопок 1964 года (рис. 21). Очевидно, стена 342, ограничивая помещение с известковым полом №3 с востока, на квадрате 18-В образовывала угол с полностью выбранной северной стеной комплекса позднего строительного периода, следы которой зафиксированы к северу от помещений с полами №№ 1-3. Насколько далеко продолжалась стена 342 к югу от помещения с полом №3 остается неясным.
Таким образом, на втором этапе существования святилища оно состояло, как минимум, из восьми помещений7, вытянутых с запада на восток не менее чем на 32 м. Судя по строительным остаткам в западной части святилища (помещение LVII, стена 362, вымостки), размеры комплекса в меридиональном составляли более 15 м (в восточной части, судя по остаткам стены 342, - не менее 12 м). По причине плохой сохранности мощеного двора общую площадь всего комплекса оценить невозможно, однако, очевидно, она значительно превышала 400 кв. м.
Датировка строительных периодов комплекса
Хронологические границы первого периода существования святилища Деметры на сегодняшний день вызывают большие сомнения. Дело в том, что из материалов раскопок 1960-х гг. не представляется возможным выделить находки, контекст которых можно было бы уверенно связать именно с этими строительными остатками. Никаких следов пола раннего строительного периода в процессе работ 1966 г. в "восточном" помещении не было зафиксировано, хотя в полевой документации имеется даже стратиграфический разрез напластований, подстилающих плотный известковый пол соответствующего ему "помещения с алтарем" второго строительного периода до уровня цоколей стен помещения LVI. Возможно, некоторую ясность в данный вопрос может внести рассмотрение материалов хозяйственной ямы №3/2003 г. Поскольку ее устье расположено частью под подошвой стены 359 и перекрывающей ее стеной 318 второго строительного периода, можно предполагать, что она предшествовала всем строительным остаткам святилища Деметры. В заполнении этой ямы (глубина - 1.5 м, диаметр по уровню дна - 1.4-1.5 м) были сделаны относительно немногочисленные, однако вполне достаточные для датировки находки. В общей сложности в заполнении ямы обнаружено 288 фрагментов керамики. В основном она представлена фрагментами амфорной тары первой половины IV в. до н.э. - амфор Хиоса с "колпачковыми" ножками, Гераклеи, Менде, Фасоса, Херсонеса. В яме найдено единственное фрагментированное клеймо на стенке гераклейской амфоры (М-2003.195, (рис. 22.1), в легенде которого может быть восстановлено имя фабриканта Теогена. По мнению С. Ю. Монахова, этот ранний мастер работал до конца первой четверти IV в. до н.э. [Монахов, 1999, с. 262]. Из аттический керамики можно отметить часть дна "сетчатого" лекифа, венчики кратера, килика (в т. ч. венчик толстостенного килика типа cup-skyphos8, чаш с отогнутым наружу венцом9, аска. Из прочих находок следует упомянуть трехгранный втульчатый бронзовый наконечник стрелы (М.2003.183).
Таким образом, здание первого строительного периода было возведено не ранее первой четверти IV в. до н.э., а возможно - даже ближе к рубежу 1-й - 2-й четвертей столетия.
Датировка позднего строительного периода святилища
Поскольку находки из помещения с алтарем и с уровня известковых полов были достаточно подробно опубликованы в последней монографии В. Ф. Гайдукевича [Гайдукевич, 1987, с. 40-55], мы не будем возвращаться к их подробному описанию. Для определения времени существования здания после капитальной перестройки остановимся в основном на материалах керамической эпиграфики, поскольку легенды клейм не были приведены в издании, а даты этой группы материала за последние десятилетия претерпели существенные коррективы10.
В слое над полом помещения с алтарём найдены клейма, относящиеся к 70-м - 40-м годам IV в. до н. э. В их числе - штампы ранних синопских магистратов Посейдония I (M.62.576), Аполлодора I с эмблемой "орел на дельфине" (М.62.650), Теогейта (М.62.657). Если мы будем придерживаться "условно-абсолютных" дат хронологии Н. Ф. Федосеева [Fedoseev, 1999], то должны обозначить охватываемый ими интервал как 374-346 гг. до н. э. Если же руководствоваться классификацией Н. Коновичи, то эти астиномы, отнесенные к группам Ic, Id(?) и IIа, должны предположительно датироваться существенно позднее - примерно в пределах конца 50-х (начала 40-х) - начала 20-х гг. до н. э. [Conovici 1998, р. 51].
В помещении с алтарем было также найдено фасосское клеймо Лагета (М.62.651)11, первого магистрата группы G1 по классификации Гарлана, датируемого около 347 г. Из находок гераклейских клейм отметим фрагментированное круглое клеймо с именем фабриканта Гистиэя (М.62.653)12, работавшего около середины - третьей четверти IV в. до н.э., а также зафиксированное в описи 1962 г. в помещении с алтарем клеймо гераклейского эпонима Архиппа (М.62.659). Этого магистрата В.И. Кац располагает в подгруппе А группы МГ V, начало которой определено 30-ми годами IV в. до н. э., однако вопрос его датировки неоднозначен [Монахов, 1999, с. 362].
Непосредственно на известковом полу помещения был обнаружен развал крупных обломков амфор (рис. 21). К сожалению, рисунки профильных частей этих амфор в полевой документации отсутствуют, однако по фотографии можно предполагать, что на полу помещения лежали горло фасосской "биконической" амфоры и фрагменты нижних частей "боспорских" амфор (амфор Пепарета ?).
По мнению авторов раскопок 60-х гг., помещения с известковыми полами прекратили существование "лет за двадцать до конца IV в. до н.э.". Находки керамики из этих помещений в основном датируются в пределах второй - начала третьей четверти IV в. до н.э., однако имеется очень небольшая примесь и более поздних материалов. Так, например, судя по полевой документации, над полом помещения LVII найдено клеймо позднего гераклейского эпонима Антага (М.66.442)13, отнесенного В.И.Кацем к началу подгруппы МГ V А (330е - гг. до н.э. [Kač, 2003, р. 276]). Культурный слой, исследованный за северными стенами святилища, содержит материалы, широко датируемые всем IV в. до н.э.
Интересные данные, которые можно привлечь для решения нашей проблемы, были получены в ходе работ Мирмекийской экспедиции Гос. Эрмитажа 2004 года. В 2.1 м к югу от стены 318 была обнаружена большая яма (№3/ 2004) подпрямоугольной формы размерами 2 x 2 м и глубиной 2.5 м. Эта яма прорезала упоминавшуюся выше вымостку, синхронную двум строительным периодам комплекса. Ее верхняя часть была забита большим количеством бутового камня; на дне обнаружен скорченный человеческий костяк, лежавший на левом боку под восточной стенкой (рис. 24). Судя по позе погребенного, умерший человек был просто сброшен в яму. Обращает на себя внимание находка в заполнении этой ямы лезвия железного ножа (М.2004.116, (рис. 23.5). В яме было найдено 1 нечитаемое фасоссокое клеймо и 7 гераклейских, два из которых читаются нечетко. Наиболее ранним можно считать клеймо с именем фабриканта Дионисия и неясным именем магистрата в сильно сокращенной форме (магистратская группа I по В. И. Кацу, 390-е гг. до н.э.). Однако прочие гераклейские клейма относятся к существенно более позднему времени. В их числе оттиски эпонимов Сатира (с эмблемой "палица", М.2004.165), Эвтирра (М.2004.266), Амфита (М.2004.245), Аполлония (М.2004.266) и Агасилла (рис. 22.2, 3, 5-8). По новейшей хронологии гераклейских клейм В.И. Каца, эпоним Сатир относится к подгруппе В хронологической группы МГ III (конец 370-х- середина 350-х гг. до н.э.), эпонимы Амфит и Агасилл относятся к состоящей из четырех имен подгруппе А группы МГ4 и приблизительно датируются второй половиной 50-х гг. IV столетия. Очень близко к ним, в начале следующей подгруппы "В", В.И. Кац располагает и Аполлония [Kač, 2003, р. 276]. Эпоним Эвтирр в опубликованной автором схеме отсутствует14. Таким образом, гераклейские амфорные клейма, обнаруженные в заполнении ямы, относятся к довольно узкому хронологическому отрезку.
Судя по характеру заполнения этой ямы, есть все основания полагать, что она была засыпана и затрамбована в процессе "нивелировки" всей территории святилища Деметры, имевшей место после его разрушения. Сопоставление дат клейм из ее заполнения и находок из помещения с алтарем может привести нас к закономерному выводу о том, что этот комплекс прекратил существование приблизительно на рубеже 2-3 четвертей IV в. до н.э. или в начале третьей четверти IV в. до н. э., а не в последней четверти столетия, как предполагалось ранее.
Обрисованная выше "расплывчатость" дат помещения с алтарем может быть объяснена как нестыковками современных хронологий клейм (которые, несомненно, имеют место), так и еще одним фактором. Какие-либо отчетливые следы пожаров в помещениях святилища Деметры нам не известны. Его строительные остатки были перекрыты слоем желтоватого суглинка мощностью 0.4-0.6 м, содержавшим значительное количество керамики первой половины IV в. до н. э. с небольшой примесью более поздних находок15. Судя по всему, этот слой представлял собой невысокую холмообразную насыпь, полностью скрывшую, в основном, цоколи стен "восточного" и "западного" помещений II строительного периода святилища, не продолжаясь к югу от них (рис. 15, отмечен на фото пунктиром). Над остатками вымостки двора, доследованными в 2004 г., желтоглинистые напластования практически отсутствуют. Очевидно, тот же самый слой, но существенно менее мощный - около 0.2 м [Гайдукевич, 1987, 40], перекрывал и известковые полы помещений с выбранными стенами в западной части святилища.
У нас пока нет достоверных данных, которые позволили бы предполагать, что эта "нивелировка"16 и начало формирования зольника II на указанной территории имели место сразу же после прекращения функционирования комплекса, т.е. еще в третьей четверти IV в. до н. э. (что оказалось бы на несколько десятилетий древнее традиционной даты). Нельзя исключить и того, что между разборкой стен святилища и началом активного формирования зольника II прошел значительный период времени, на протяжении которого рассматриваемая площадь пустовала. Таким образом, вероятность случайного попадания несколько более поздней керамики в контекст "восточного помещения" с алтарем достаточно велика. Кроме того, в настоящее время отождествление клейм, происходящих из раскопок Мирмекия 60-х годов прошлого столетия, возможно исключительно по описям, которые, к сожалению, не всегда дают нам точное описание контекста находки. Поэтому, датировка прекращения функционирования всего комплекса с опорой на материалы из ямы №3/2004 временем гераклейских эпонимов Амфита, Агасилла и Аполлония, т. е. рубежом 2-й - 3-ей четвертей или началом 3-ей четверти IV в. до н. э. в настоящее время представляется нам наиболее достоверной. Поскольку клад, судя по контексту, не относится к самому концу позднего строительного периода святилища (после его сокрытия в "восточном" помещении с алтарем производились перестройки), его можно приблизительно датировать в пределах 70-х - 60-х гг. IV в. до н.э. [Чистов, 2004. с. 25.].
Функциональное назначение комплекса
Определение рассматриваемого сооружения как святилища В.Ф. Гайдукевичем базировалось в основном на факте наличия каменного алтаря, поскольку значительного количества находок, которые могли бы свидетельствовать именно о культовой функции, в помещениях дома найдено не было. Исследователь упоминает три граффито, с разной степенью достоверности интерпретируемые как посвящения (в т. ч. посвящение Зевсу) [Гайдукевич, 1987, с. 53], однако все они происходят не из помещения с алтарем, а из культурных напластований в квадратах 13-Г-Д, т.е., вероятнее всего, из слоя, перекрывающего вымостку двора.
Выполненная нами реконструкция плана комплекса вызывает серьезные сомнения в его культовом назначении. Это многокамерное сооружение с отдельной пристройкой, оградой, мощеным двором и хозяйственными ямами намного больше напоминает частное домовладение, хотя своими исключительными размерами и особенностями планировки оно совершенно не вписывается в облик типового жилого модуля городской застройки. Необходимо также заметить, что хотя алтари, расположенные на территории частных хозяйств, не являются для греческого дома чем-то исключительным, в большинстве случаев они обнаруживаются на открытом пространстве двора. Если же они располагались в помещении, то чаще всего - в специальных нишах, и использовались по большей части для воскурений. [Yavis, 1949, р. 175].
Во время раскопок жилых кварталов Олинфа первой половины IV в. до н. э. в помещениях домов было найдено несколько десятков особых сооружений разных форм, в основном представавших собой прямоугольные каменные конструкции. Автор публикации полагает эти сооружения не алтарями в полном смысле этого слова, а домашними очагами, гестиями, функция которых не была связана с приготовлением пищи (поскольку "специализированные" кухни в подобных домах были также обнаружены) - они использовались исключительно для обогрева помещения [Mylonas, 1946, р. 388]. Весьма примечательно, что эти очаги всегда располагались посреди просторного многофункционального помещения, "ойкоса", очевидно, игравшего центральную роль в жизни домочадцев [Mylonas, 1946, р. 385; pi. 163, 1-2; Hoepfner, Schwandner, 1986, s. 60, abb. 47].
В этой связи возникает закономерный вопрос, в какой мере достоверна интерпретация алтаря из святилища Деметры. Возвращаясь к истории застройки на этом участке, мы наблюдаем последовательное существование здесь двух крупных сооружений с конца VI в. до н. э. по третью четверть IV в. до н. э. В каждом из них имелось довольно большое помещение, посреди которого располагался прямоугольный каменный объект. Такое постоянство заставляет искать общую функцию этих двух конструкций, несмотря на очевидную разницу в качестве изготовления, размерах и профилировке. Учитывая отсутствие прямых свидетельств об отправлении культа в "помещении с алтарем" святилища Деметры (помимо самого этого алтаря), вполне правомерно предположить, что в обоих случаях мы рассматриваем оборудованные парадными очагами общественные комнаты, подобные "oecus unit" Олинфа. Особенности конструкции очага в "святилище Деметры", который, в отличие от олинфских аналогов, высечен из одного каменного блока, могут свидетельствовать не об исключительно культовой функции, а о значении, которое ему придавалось, и влиятельности хозяев. Разумеется, все сказанное выше вовсе не исключает его использования в культовых целях, поскольку домашний очаг мог служить и в качестве алтаря [Yavis, 1949, р. 59].
По мнению автора этих строк, в "святилище Деметры" не усматривается никакой связи с культом Деметры, а само "святилище", скорее всего, представляло собой частное домовладение. Однако, исключительные размеры комплекса, вполне вероятно, имевшего два этажа, наличие в доме особой комнаты ("ойкоса"), в углу которой был сокрыт клад огромной (по меркам столь небольшого городка) стоимости, заставляет нас, несмотря на сомнения в культовой функции самого дома, предполагать совершенно особую роль и значимость его хозяев в гражданской общине. Речь вполне может идти о знатном роде, история которого была тесно связана с историей Мирмекия на протяжении нескольких столетий. Наше предположение косвенно подтверждается фактом существования на том же месте аналогичного позднеархаического сооружения. Особое значение, которое горожане придавали этой территории, каким-то не вполне ясным образом отразилось в невозможности ее застройки и возникновении зольников, последовательно перекрывших руины архаического дома и "святилища Деметры" 17.
К сожалению, мы не можем сопоставить площадь и планировочные особенности "святилища Деметры" с располагавшимися по соседству зданиями первых трех четвертей IV в. до н.э., поскольку ни один из этих домов не был изучен целиком в силу особенностей методики раскопок 50-60-х гг. [Чистов, 2004а, с. 393]. Не поддаются реконструкции сеть улиц и средние размеры домовладений. На основании сводного плана строительных остатков IV в. до н. э. (рис. 2) мы можем лишь предполагать определенную регулярность в застройке данной территории. Нам известна часть жилого дома 90-х - 40 гг. IV в. до н.э., расположенного приблизительно в 20 м к юго-востоку от "святилища Деметры" (раскрыта на квадратах Ж, 3, И - 21-22). Это - помещение LVI, в углу которого находилась печь, и мощеный двор с оградой, примыкавший к нему с юга [Гайдукевич, 1987, с.55-64].
Несмотря на чрезвычайную фрагментарность изученности строительных остатков, есть основания полагать, что вся территория к югу от "святилища Деметры" в IV в. до н. э. была занята рядовой жилой застройкой. О наличии каких-либо общественных сооружений в восточной части городища мы пока не можем сказать ничего определенного, хотя нельзя не упомянуть находку трех архитектурных деталей - архитрава, фриза и карниза от здания дорического ордера, сделанную в северо-восточной части городища, на участке "Б" [Гайдукевич, 1952, с. 149]. Детали дорического антаблемента были обнаружены в вымостке двора винодельни конца III в до н.э. Несмотря на вторичное использование этих фрагментов, компактность их расположения может свидетельствовать о том, что разрушенное здание второй половины IV - начала III в. до н. э., из которого они были взяты, располагалось где-то неподалеку. На основе этих деталей Л. Е. Ковалевская выполнила приблизительную реконструкцию, не исключив, правда, что они могли принадлежать и жилому дому [Ковалевская, 1958, с. 324].
Волею судеб исследование "святилища Деметры" и его окружения растянулось на целых четыре десятилетия. Хочется надеяться на то, что наша работа поможет воссоздать более целостную картину этого ключевого для Мирмекия IV в. до н.э. комплекса, оказавшегося также одним из последних археологических объектов, исследованных В. Ф. Гайдукевичем.
Иллюстрации
Рис.1. План Мирмекия.
Рис. 2. Сводный план строительных остатков IV в. до н.э. на участке "И".
Рис. 3. Строительные остатки I периода святилища Деметры.
Рис. 4. I строительный период святилища Деметры: реконструкция плана.
Рис. 5. Строительные остатки II периода "Святилища Деметры".
Рис. 6. II строительный период святилища Деметры: реконструкция плана.
Рис. 7. Восточная часть "Святилища Деметры" (панорама, сделанная на основе полевых фотографий 1965 г.): "западное" помещение, "восточное" помещение с алтарем в центре, помещения с известковыми полами. Вид с запада. Стрелкой отмечено место сокрытия клада кизикинов. Фото из архива ИИМК РАН.
Рис. 8. Контекст находки клада. Полевая фотография Мирмекийской экспедиции Эрмитажа 2003 г.
Рис. 9. Угол стен 318-360 "восточного помещения" и строительные остатки помещения позднеархаического дома. Полевая фотография Мирмекийской экспедиции Эрмитажа 2003 г.
Рис. 10. Южная часть "западного" помещения святилища. Дверные проемы I и II строительных периодов в стенах 323 и 318. Вид с запада. К западу от стены 339 - вымостка-"пандус". В шурфе заметен небольшой участок вымостки, очевидно, относящийся к позднему строительному периоду дома V в. до н.э., предшествовавшего комплексу "Святилище Деметры". Фото из архива ИИМК РАН.
Рис. 11. Порог двери I строительного периода на кладке стены 323 и дверной проем в стене 318 II строительного периода. Вид с севера. Фото из архива ИИМК РАН.
Рис. 12. Участок вымостки I-II строительных периодов к югу от стены 318. Под стену 318 уходит фрагмент кладки 359 I строительного периода. Вид с запада. Раскопки Мирмекийской экспедиции Гос. Эрмитажа 2004 года.
Рис. 13. Участок вымостки ?-?? строительных периодов к югу от стены 318. Отверстия для подпорных столбов навеса в плитах вымостки. Вид с запада. Развал бутового камня в южной части участка представляет собой забитую камнем горловину ямы №3/2004. Раскопки Мирмекийской экспедиции Гос. Эрмитажа 2004 года.
Рис. 14. Площадь "восточного" помещения ?-?? строительных периодов (фото 1966 г.: известковый пол помещения с алтарем разобран, сам алтарь снят; уровень известкового пола отмечен бровкой в центре кадра). Место сокрытия клада указано стрелкой. Вид с северо-востока. Фото из архива ИИМК РАН.
Рис. 15. "Западное" помещение святилища, стены 318 и 340. Вид с востока. Разрез напластований в борту над строительными остатками "Святилище Деметры" представляет собой стратиграфию слоев зольника II. Светлый слой над стенами комплекса (отмечен пунктиром) - слой нивелировки желтого суглинка, постилающий подошву зольника. Фото из архива ИИМК РАН.
Рис. 16. План северной части участка "И" на 1964 г. Фото из архива ИИМК РАН.
Рис. 17. План северной части участка "И" на 1966 г. Фото из архива ИИМК РАН.
Рис. 18. Западная часть святилища (фото 1966 г.). II строительный период: "западное помещение", помещение LVII, сохранившиеся участки вымостки двора. Вид с северо-востока.
Рис. 19. Помещение LVII. Вид с юга. Фото из архива ИИМК РАН.
Рис. 20. Северо-восточный угол комплекса. Часть помещений 2 и 3 с известковыми полами II строительного периода святилища. Вид с севера. Фото из архива ИИМК РАН.
Рис. 21. Развал амфор на полу "восточного" помещения с алтарем II строительного периода святилища. Фото из архива ИИМК РАН.
Рис. 22. 1 - Гераклейское амфорное клеймо из ямы №3/2003 (М.2003.195). 4 - тулово фасосской амфоры из ямы №3/2004. 2, 3, 5-8 - клейма Гераклеи из ямы №3/2004 (2 - М.2004.132, 3 - М.2004.164, 5 - М.2004.165, 6 - М.2004.245, 7 - М.2004.266.
Рис. 23. Находки из заполнения ямы №3/2004. 1-2 - фрагменты краснофигурных сосудов (М.2004.244, М.2004.154). 3 - нижняя часть терракоты (М.2004.174). 4 - бронзовый колокольчик (М.2004.123), 5 - железный нож (М.2004.116).
Рис. 24. Погребение в яме №3/2004. Вид с юга. Раскопки Мирмекийской экспедиции Гос. Эрмитажа 2004 года.
Примечания:
1. См. план П. Дюбрюкса [Тункина, 2002, рис. 47, объект №24 на плане] и ранее известные планы Мирмекия, авторство которых приписывалось М. Бларамбергу и П. Дюбрюксу [Гайдукевич, 1941, 98-99]: рис. 2, "D", рис. 3 - возвышенность к востоку от объекта "G".
2. Наиболее наглядно это может быть представлено на фотографиях рис. 9 и рис. 14.
3. Прежде чем приступить к описанию строительных остатков "святилища Деметры" и изложению нашей реконструкции его плана, следует отметить одну особенность его "топографии". Очевидно, по причине внезапно прервавшихся в 1966 г. работ на участке "И" два помещения этого комплекса получили порядковые номера, обозначавшиеся в процессе раскопок экспедицией В. Ф. Гайдукевича римскими цифрами. Мы условно обозначаем их как "западное помещение" и "восточное помещение". Так же не получили порядковых номеров пять помещений, располагавшихся на востоке и юго-востоке очевидно, лишь по той причине, что их стены были полностью выбраны, а планы читались лишь по границам известковых полов. На реконструированном нами схематичном плане они обозначены арабскими цифрами №№ 1-5. Помещение IV в. до н.э., получившее на плане 1965 г. номер LVII, описано ниже под своим номером.
4. Место находки клада на фотографии (рис. 7) и реконструкции плана святилища (рис. 6) отмечено стрелкой. В настоящее время мирмекийский клад полностью опубликован в каталоге выставки в Эрмитаже, который включает статью A.M. Бутягина, посвященную его составу [Бутягин, 2004а, с. 17-21), и статью автора этих строк с кратким описанием археологического контекста находки [Чистов, 2004б, с. 22-25].
5. См. план участка 1966 г.: илл. 17; фотографии - илл. 18, 19.
6. Реконструированный нами план участка (рис. 5) имеет отличия от ранее опубликованного. На изданном плане [Гайдукевич, 1987, с. 27, рис. 22] не были нанесены все обрывки кладок стен, примыкавших к известковым полам пяти помещений святилища. Реконструкция дополнена на основе полевых фотографий 1964-65 гг., хранящихся в фотоархиве ИИМК РАН, и результатов работ Мирмекийской экспедиции Эрмитажа в 2002-2003 гг.
7. Т.е. из "восточного" помещения с алтарем, "западного помещения", помещения LVII, помещений с известковыми полами №№ 1-5.
8. Аналогию см. [Sparkes, Talcott, 1970, p. 280, № 621].
9. [Sparkes, Talcott, 1970, p. 292, № 802, 803, 806].
10. Для определения клейм, происходящих из святилища Деметры, использованы инвентарные описи Мирмекийской экспедиции за 60-е гг. (архив ИИМК), в которых клейма были частично прорисованы, а также фотографии находок, хранящиеся в фотоархиве ИИМК. Не во всех случаях удалось сопоставить изображения и полевые номера. Поэтому мы упоминаем ниже лишь те клейма, атрибуция которых и происхождение сомнений не вызывают.
11. Аналогичный штамп см.: [Garlan, 1999, р. 260, №807].
12. Ср.: [Монахов, 1999, 340-342].
13. Это же клеймо В.И. Пругло опубликовала как происходящее из слоя желтого суглинка, перекрывающего строительные остатки святилища [Пругло, 1972, №37].
14. В приложении к монографии С. Монахова этот магистрат предположительно размещается перед Каллием и Андроником (по В. И. Кацу - начало подгруппы МГ III В), и датируется между 355 и 350 годом [Монахов, 1999, с. 634].
15. В.И. Пругло издала комплекс гераклейских [Пругло, 1972] и синопских [Пругло, 1967] амфорных клейм из этих напластований. Глинистые слои, перекрывающие помещения IV в. до н. э., также частично исследовались экспедицией Гос. Эрмитажа в 2002-2003 гг.
16. Называть "нивелировкой" этот слой можно лишь условно, поскольку он, как это видно на стратиграфии западного борта раскопа 1966 г. (рис. 15), вовсе не выровнял территорию, ранее занимаемую "святилищем Деметры".
17. Связь мирмекийских зольников с культовой практикой остается не вполне очевидной (см. [Бутягин, 2005,106-107]).
Литература
Бутягин А.М. Дом под мирмекийскими зольниками // Боспорский феномен: проблемы хронологии и датировки памятников. Материалы конференции. Ч. I. СПб., 2004.
Бутягин А.М. Клады кизикинов и мирмекийский клад // Мирмекийский клад. Новые открытия на Боспоре Эрмитажной археологической экспедиции. Каталог выставки. СПб., 2004а.
Бутягин A.M. К интерпретации зольников Мирмекия (свидетельства Павсания и боспорская культовая практика) // Боспорский феномен. Проблема соотношения письменных и археологических источников. Материалы конференции. СПб, 2005.
Виноградов Ю.А. Мирмекий // Очерки археологии и истории Боспора М., 1992.
Гайдукевич В.Ф. Археологическое изучение Мирмекия // МИА № 4. 1941.
Гайдукевич В.Ф. Раскопки Мирмекия в 1935-1938 гг. // МИА №25, М.-Л., 1952 С. 135-223
Гайдукевич В.Ф. Античные города Боспора. Мирмекий. Л. 1987.
Ковалевская Л.Е. Из истории архитектуры Мирмекия // МИА № 85, 1958, 317-329.
Монахов С.Ю. Греческие амфоры в Причерноморье. Комплексы керамической тары. Саратов, 1999.
Пругло В.И. Энглифические клейма Гераклеи Понтийской из Мирмекия. // КСИА № 130, 1972.
Тункина И.В. Русская наука о классических древностях юга России (XVIII - середина XIX в.) СПб., 2002.
Чистов Д.Е. Святилище Деметры в Мирмекии: попытка реконструкции комплекса. Боспорский феномен: проблемы хронологии и датировки памятников. Материалы конференции. 4.1. СПб., 2004.
Чистов Д.Е. Восточные кварталы Мирмекия IV в. до н.э. // Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Материалы V Боспорских чтений. Керчь, 2004а.
Чистов Д.Е. Мирмекийский клад: археология и история // Мирмекийский клад. Новые открытия на Боспоре Эрмитажной археологической экспедиции. Каталог выставки. СПб, 2004б.
Gajdukevič V.F. Das Bosporanische Reich. Berlin, 1971.
Conovici N. Les Timbres Amphoriques. 2. Sinope // Histria VIII. Bucarest, 1998.
Garlan Y. Les Timbres amphoriques de Thasos. I. Timbres Protothasiens et Thasiens anciens. Paris, 1999.
Hoepfner W., Schwandner E-L. Haus und Stadt im Klassischen Griechenland. München. 1986.
Kac V.I. A New Chronology for the Ceramic Stamps of Heraclea Pontike // The Cauldron of Ariantas. Aarus, 2003.
Mylonas G.E. Excursus II. The Oecus unit of the Olynthian house. // Robinson D. M. Olynthos XII. Domestic and public architecture. 1946.
Sparkes B.A., Talcott L. Black and Plain Pottery of the 6th, 5th and 4th Centuries B.C // The Athenian Agora vol. XII. Princeton, 1970.
Yavis G. Greek altars. Origins and typology. Saint Louis, 1949.
Рубрика: Библиография.