Лазенкова Л.М. "Керченский Музей Древностей. Исследователи. "Почтенный" археолог А. Е. Люценко"

"Боспорский феномен". 2001. С. 287-292.

 

Во второй половине XIX века устремления археологов по-прежнему были обращены к далекому прошлому Керчи. Огромный материал, добытый раскопками в этот период деятельности музея, выявил мировое значение Боспора, определил его место в истории культуры. Постановка археологического дела резко меняется к лучшему. В 1850 г. правительством России создается Комиссия по исследованию древностей, к работе в которой привлекаются лица с широким научным образованием. Возглавил Комиссию Лев Алексеевич Перовский (1792-1826) - граф, участник Отечественной войны 1812 г., видный общественный и государственный деятель (с 1841 г. - Министр внутренних дел, с 1852 г. - Министр уделов и управляющий Кабинетом Его Величества), который провел в жизнь ряд не устаревших до настоящего времени правил археологических разысканий (Архив ИИМК РАН. Д. 6/179. Л.16-19). Приводим краткие извлечения из них: "Поставляется главным и основным правилом, чтобы при археологических разрытиях, даже и в таком случае, когда они не сопровождаются примечательными находками, введен был подробный и отчетливый журнал. Журнал сей при начале каждой новой работы открывается обстоятельным описанием избранной для разрытия местности. Засим в журналах должно вносится ежедневно весь ход разрытия и течение дня со всеми встречающимися при сем обстоятельствами и предметами. С заключением дня заключается и журнал. Вскрытие гробницы и вообще места погребения производится не иначе как в присутствие трех членов (2 чиновники от Музея, один от Градоначальника). По окончании работы лица сии составляют и подписывают подробный протокол. Если найденный предмет может подвергнуться разрушению при продолжительном действии на него внешнего воздуха, должен быть немедленно призван рисовальщик для снятия с того предмета очерка с возможной точностью и верностью. Вообще начавши работу, не должно бросать разрываемой местности хотя бы она и не представляла никаких значительных находок, до то пор, пока не будет дознано, что тут ничего более найдено быть не может".

Далее в пунктах 7-10 речь идет о порядке предоставления рапортов, по инстанциям, о ходе работ и порядке распределения найденных предметов между Музеем Эрмитажа и Керченским Музеем. В предписаниях Министерства внутренних дел Керчь-Еникальском градоначальнику, в подчинении (Архив ИИМК РАН. Д. 6/18. Л. 1-2), у которого находился Керченский Музей Древностей с момента его учреждения в 1826 г., эти правила постоянно дополнялись и корректировались различного рода рекомендациями и требованиями, например, о необходимости ведения обязательных отметок на археологической карте при осуществлении раскопок, о принятии определенных мер, направленных против хищений памятников древности и т.д. Для выполнения новой программы и новых правил археологии нужно было и иное руководство Музея. 30 марта 1953 г. назначается новый директор А. Е. Люценко (Архив ИИМК РАН. Ф 1. Д. 1/9 за 1877 г.). Александр Ефимович Люценко (1807-1884), сын писателя Е. П. Люценко, по специальности - инженер путей сообщения получил образование в Петербурге. Институт был учрежден на европейский манер еще Александром I до войны с Наполеоном и учились в нем, в основном, представители русской аристократии. Александр Ефимович рано и достаточно успешно занялся изучением древности и нумизматикой, составил небольшую коллекцию древнегреческих монет, чем и обратил на себя внимание руководителя правительственными археологическими изысканиями на юге России Л. А. Перовского. Помимо обновления руководства Музея, пополнения состава его служащих, Музею была утверждена из Государственного Казначейства ежегодная прибавка в размере 1500 рублей серебром "собственно для археологических разысканий, производимых около Керчи, в добавок к 1428 руб. 57 коп. серебром, ассигнованным …на тот же предмет и на содержание Керченского Музеума" (Архив ИИМК РАН. Ф. 1. Д. 6/129. Л. 22). А. Е. Люценко возглавлял Керченский Музей Древностей в продолжении четверти века, установив своеобразный рекорд директорского срока. В должность он вступил в возрасте 46 лет. В Керчи жил холостяком при Музее вместе с младшим братом Ефимом Ефимовичем. Бывший керченский гимназист А. Аничков вспоминает о директоре следующее (Архив КГ ИКАЗ. Д. 5/116. Л. 1-8): "Познакомился я с А. Е. на Митридате во время разборки одной из древних могил ... Во главе дела очевидно стоял несколько сутуловатый с орлиным носом, но весьма приятным лицом, старик... Он ласково и любезно предложил нам (гимназистам - прим. авт.) подойти поближе и познакомил нас в одно и то же время и с характером копки и с найденными предметами, а равно и с историей их происхождения, прочитав нам целую лекцию и пригласив посетить его в квартире его при музее ... В первое же воскресенье я был в первый раз у А. Е. и увидел его в домашней обстановке... Квартира старого холостяка А. Е. состояла из одной, редко двух комнат ... Обстановка была не бедной, но и достаточной назвать ее не было возможности: лишнего стула и стола не имелось. На стене висело ружье ... недурная копия Мадонны Рафаэля (поясной в круге), остальное пространство занимали кровать, шкафы и столы с книгами, фолиантами, ... а на отдельном столе денежная отчетность ... старик был точен и безупречен в расходовании чужих денег... Жил он расчетливо, чтобы не сказать более, но большую часть своего жалования аккуратно отсылал в Петербург своим племянницам (у братьев в Петербурге жила сестра Анна /1808-1891 - прим. авт.). Обедали оба брата вместе, довольствуясь теми незатейливыми блюдами, которые готовила им на кухне старая кухарка, никогда не показывающаяся в комнатах". Называя Александра Ефимовича почтенным стариком с манерами придворного кавалера времен Александра I, Аничков поясняет "... в чисто русскую речь петербургского выговора часто вставлялись французские слова". Портрет А. Е. Люценко представлен автором кратко и достаточно живописно: "Голова лысоватая на макушке и остриженная в кружок была украшена добрейшим лицом. Усы подстрижены. Борода всегда чисто выбрита. Мягкая рубаха с отложным воротником и шелковым мягким галстуком, простенький халат, ... свешивающийся на подъемы ступни, концы брюк и мягкие кожаные туфли дополняли остальное". Продолжая свой рассказ, А. Аничков пишет: "А. Е. в Керчи мало кто знал, так как он никогда не бывал ни в театре, ни в Английском клубе" (Федотов. 1913), "но его посещали несколько человек из городской интеллигенции: художник Федор Иванович Гросс, доктор Петровский Сергей Васильевич, Сазонов, весьма образованный чиновник и некоторые другие: учитель истории Великанов, Маркопуло (переводчик Страбона) и еще несколько мужчин и не одной женщины Я и другие 2-3 гимназиста бывали у А. Е. довольно часто, интересуясь новыми находками, атласами эрмитажных изданий, иностранной литературой ... и историей Боспора вообще, с которой А. Е. знакомил нас лично, относясь с небольшой иронией к литературным трудам Ашика и Карейши. ... Узнав, что я нуждаюсь в заработке, А. Е. познакомил меня со своим братом, которому я помогал подбирать фрагменты, склеивать керамику и стекло, рисовал монеты, делал их оттиски, чистил бронзовые вещи, чертил планы раскопок, зарабатывая на этом ту плату, которую как бы извиняясь, стыдливо, деликатно вручал мне А. Е.". О керченских раскопках того времени А. Аничков вспоминает: "Надев крылатку (их у Люценко было две: летняя и зимняя и вооружившись палкой и зонтиком, А. Е. выезжал на длинной линейке (открытый многоместный экипаж, в котором сидят боком по направлению движения - прим. авт.) в одну лошадь на подготовленное ... место нового могильника, подлежащего вскрытию и обследованию На линейке помещались сита, решета, коробки, ножи и прочее находилось место и для меня. ... Приехав на "новый" курган с запасом свечей и пр., А. Е. приказывал отваливать последний камень и входил в середину. Часто при этом он бранился на генуэзцев, которые побывали в склепах раньше его... Иногда А. Е. показывался и могильника весь сияющий и преобразившейся, тогда мы уже знали, что ни скифы, ни генуэзцы не успели побывать в кургане раньше нас Всегда полузакрытые глаза А. Е. не упускали из вида даже всяких мелочей его прямого дела, кроме которого, он, вероятно, вообще ничем не интересовался." Близ Керчи А.Е. Люценко открыты или же доследованы курганы Юз-Обы, Мелек-Чесменский, Золотой, Темир-Гора; на Тамани - курганы Васюринской горы, Большая и Малая Близница, Артюховский; в Екатеринославской губернии - Александропольский курган, около двух десятков курганов - возле Феодосии произведены раскопки на городищах Нимфей и Тиритака в окрестностях Керчи, Фанагории - на Тамани; открыт ряд расписных склепов на Митридате. А. Е. Люценко впервые были предприняты серьезные меры к сохранению в Керчи двух замечательных памятников античного зодчества - Царского и Мелек-Чесменского курганов: в 1865 г. склеп Царского кургана был очищен от наносов и обвалов, откосы при входе в дромос обложены бутовым камнем, в склепе сделан новый пол, реставрирована часть свода галереи; при кургане выстроен "караульный дом с сараем" и нанят для охраны сторож. Аналогичные меры были предприняты и для спасения Мелек-Чесменского кургана. В этот период не было иных примеров охраны памятников археологии, и они часто погибали, превращаясь в городские каменоломни. Неутомимо проводя раскопки, Александр Ефимович терял последнее здоровье. О нездоровье своем, спустя восемь лет после вступления в должность директора Музея, он откровенно писал Н. Г. Строганову: "Болезнь эта происходит от простудного ревматизма ног, приобретенного мною в ненастные дни раскопок. В настоящее время она получила такое развитие, что после каждой поездки моей на курган Кара-Оба, верхом или на биржевых дрогах (длинной повозке без кузова, нанятой на уличной стоянке извозчиков, то есть бирже - прим. авт.), я чувствую в ногах нестерпимую боль, которая усиливается еще больше от беспрерывных занятий письменными делами, журналами, раскопок, чертежами, шнуровыми книгами, расчетами по работам, отправкам древностей. Кроме того, обязанный принимать приезжих посетителей Музея, я не имею ни минуты отдыха и по временам совершенно лишаюсь сил" (Архив ИИМК РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9/1877. Л. 33). Называя свое положение "сострадательным" и опасаясь каких-либо упущений по службе, он просит о предоставлении ему отпуска для излечения болезни. Четырехмесячный отпуск был вскоре Александру Ефимовичу предоставлен, но здоровья не прибавилось. Просить же об увольнении "от службы по расстроенному здоровью" археолог решился только в 1869 году, не скрывая своих недугов "... к прежним моим страданиям присоединились еще: глухота на левое ухо, постоянные головные боли, ревматизмы... в настоящее время я чувствую себя уже совершенно не в силах заниматься дальнейшими археологическими разысканиями" (Архив ИИМК РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7/1867. Л. 4). В этом же письме, надеясь на отставку, А. Е. Люценко обращается с просьбой о даровании ему "небольшого участка" из свободных казенных земель в Крыму или на северо-западном берегу Кавказа" в несколько сот десятин земли (десятина равна 1,09 га - прим. авт.), поясняя: "... я не имею никакого состояния; ограниченная же пенсия, следующая мне по закону, не может обеспечить болезненную мою старость, требующую постоянной врачебной помощи... Обрабатывая такой участок в районе древних греческих поселений, например, близ Анапы, около Феодосии, я мог бы извлекать из земли небольшой доход и вместе с тем быть полезным для археологии" (Архив ИИМК РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д.1/1869. Л. 1-2). Вопрос о земельном участке, по неизвестным причинам, решен не был, а уволиться "по расстроенному здоровью" археологу удалось только в 1878 г. Последние годы жизни Александр Ефимович провел в Петербурге, где и "скончался в январе месяце 28 числа 1884 г. от старческого гангрена и погребен 31 числа на Смоленском кладбище", - так свидетельствует церковная запись (Архив ИИМК РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9/1877. Л. 45). Вступив в свою последнюю должность коллежским советником (по военному ведомству - полковником), Александр Ефимович вышел в отставку в чине действительного статского советника, что по Табели о рангах соответствовало военному чину генерал-майора, имел ряд наград ордена Св. Владимира 4 и 3 степеней, Св. Анны 3 и 2 степеней, Св. Станислава 1 степени, бронзовую медаль в память о Крымской войне и Знак отличия беспорочной службы за 30 лет (Архив ИИMК РАН.Ф. l.Oп. 1. Д. 9/1871. Л. 2-3). Последним орденом А. Е. Люценко был награжден в 1871 году - после того, как был пожалован и действительные статские советники ... "в воздаяние отлично-усердной службы и полезной деятельности по части археологических разысканий" (Архив ИИМК РАН. Ф.1. Оп. 1. Д.9/1877. Л. 42). Но, несмотря на служебные успехи, материальное положение уважаемого археолога было весьма скудным. Вот как он сам, прослуживший отечеству 55 лет, говорит об этом: "Я затрудняюсь даже в уплате 120 рублей следующих за пожалованный мне орден" (за орден Св. Станислава и Капитул Орденов следовало уплатить 120 рублей - прим. авт.) "Жалование мое, равняющееся ... содержанию самых низших чиновников, ставит меня в крайне затруднительное положение относительно соблюдения некоторых приличий, сопряженных с моим званием и пожалованным мне орденом" (Архив ИИМК РАН. Д. 9/1871 Л. 8-9). Деятельность Керченского Музея Древностей в период руководства А.Е. Люценко была оценена его современниками и выражена председателем Императорской Археологической Комиссии С. Г. Строгановым: "В лице Александра Ефимовича мы имеем опытного археолога, который в течение почти 25 лет ревностно и неутомимо с полным знанием дела и необыкновенным успехом производил археологические раскопки в Крыму и на Таманском полуострове, обогатившие Эрмитаж целым рядом интереснейших художественных произведений древнего мира" (Марти. 1926. С. 29) С деятельностью А. Е. Люценко закончился продолжительный пеpиод курганных раскопок Керчи. Но сам "почтенный археолог", как называли его коллеги, нацеливал исследователей на изыскания не только курганов и не только в Керчи, но в Феодосии и на Тамани. Своим последователям он оставил записку (Архив ИИМК РАН. Ф. 1 Д. 6/1879. Л. 6-8), своего рода завещание, положенное в основу разработанной в 1882 году членом Комиссии Н. П. Кондаковым археологической программы на последующие десятилетия.

 

Литература

 

Федотов. 1913 - П. А. Федотов. 75-летняя годовщина Английского клуба. Историческая справка. Керчь, 1913.

Марти. 1926 - Ю. Марти. Сто лет Керченского музея. Исторический очерк Керчь, 1926.

Рубрика: Исследователи.