Хохряков Вадим. "Четыре страницы лета..."

Санкт-Петербургский университет, № 5 (3753), 30.04.2007. С. 67-71.

 

В период весеннего авитаминоза не обойтись без витаминов. Но наряду с известными всем таблетками и пилюлями не стоит также пренебрегать и витаминами в форме выставок, спектаклей, книг. Витамин в форме письма - очень действенный. Его-то мы и предлагаем нашему читателю.

Перед вами - летние письма нашего корреспондента. Они хранились всю долгую зиму, поджидая своего часа, - и в момент абсолютного упадка сил должны своим южным теплом поддержать универсантов.

"Порядочные люди все-таки проводят летнее время жизни в экспедициях!.." - пишет наш корреспондент.

Письма - это долгий путь в экспедицию. Это постепенное обретение летней жизни.

Мы сохраняем графику письма без изменений, дабы не утратить дух его географии.

 

Privet, druz'ja!

Prostite, chto vot tak vot srazu vsem i latinskimi bukvami: raz'ezzhaju po Pol'she, a v internet tut vyhodiat, vidimo, tol'ko po bol'shim cerkovnym orazdnikam: shibko dorogoj, sobaka! 🙂

Spasibo vam, chto ne zabyvaete, pishite; tem zhe, kto ne otvechaet na moi pis'ma - styd i sram i vsiacheskaja na segodniashnij den' anafema! Pritom vseh vas nezhno liubliu... i zhossko, v to zhe vremia...:)

Byl v Kaliningrade. Posetil voshititelnyj spektakl "Jopa Truda" s podrugoj Innoj... v zaglavnoj roli:). Vsio eto bylo v mestnom klube "Bombezhka" - real'noe nemeckoe bomboubezhishche! Poezdil nemnozhko po Kal.oblasti, a potom my, znachitsia, (prosti Gospodi!) kak civily poganye, rejsovym avtobusom poehali v Varshavu - u Inki tol'ko 2,5 vyhodnyh bylo.

Ny chto ja vam mogu skazat`? Polska ne sginela!.. Poliaki ruliat. Ochen' u menia prijatnoe zdes' vremiapreprovozhdenie... Nochuju v osnovnom v kakih-nibyd' kustah na beregu Visly (pochti v kazhdom polskom gorode est` Visla i kakie-nibud' kusty) - ubezhdaja sebia, chto eto, mol, lesopark, a ne pomojka; potrebliaju mnogo morozhenogo, - i ochen' vsem etim dovolen.

V Varshave poznakomilis' s ulichnymi muzykantami. Ja ih sprosil: "What is your language?" (dumal - nu po-serbski pojut, ili po-bolgarski). "Language of Flora and Fauna!", - otvetili oni. Okazalos' - iz Belorussii rebiata... Eshio s odnim zamechatel'nym chyvakom zakoreshilsia, i dazhe umudrilsia za posledniuju nedeliu u nego dvazhdy pozhit', proezzhaja cherez prigorody Varshavy. Takie vot dela. Sam sebe Hospitality Club 🙂

Na dniah ezdil Gdansk posmotret' (nichego sebe Gdansk okazalsia) - zarulil v kozyrnejshee mestechko. Derevnia Dembki (Dubki po-nashemy), v 80 km ot Gdanska, priamo u moria. Ehat', pravda, nado cherez les (takogo strahu tarn naterpelsia, - voditel' moj, dumal, neprimenno menia prirezhet! - pervyj raz v moej zhizni takoe bylo - uzh bolno strashnyj voditel popalsia; odnako, nichego, milejshej dushi okazalsia chelovek!).

Vecherom na Dembskom pliazhe na ogromnom naduvnom ekrane pokazyvali kino (po-pol'ski, razumeetsia). Smotrel "Piratov z Karaibov", ochen' smejalsia: "Pshe-pshe-pshe-pshe ali piratska kref'?!" Nikogda ne videl stol'ko krasivih liudej v odnom meste, kak tem vecherom (kuda oni vse podevalis' na sledujushchij den', tak i ostalos' dlia menia zagadkoj, - navernoe, vurdalaki kakie-nibud':) ) Voobshche zhe pol'ki i poliaki ne krasivy. No byvajut i schastlivye iskliuchenija...

Dembki - eto takaja polskaja Ibiza. Ili Rio... I vsio vrode by est; i chego-to vsio-taki ne hvataet... Dumal-dumal, a potom nakonec ponial: lopaty mne vozle pliazha ne hvataet. I tachki s cherepkami, i antichnoj stenochki. Ny ili naoborot: folklornogo materiala. Poriadochnye liudi vsio-taki provodiat letnee vremia zhizni v ekspedicijah... A Dembki na ogromnom naduvnom stadione igrajut v futbol... Glupost' kakaja-to! 🙂

Так chto povorachivaju na Kiev. Ottuda - v Krym, raskapyvat' antichnyj gorodok Mirmekij...

Vernus' v Rossiju - obeshcajus' napisat' vsem normal'nye pis'ma!

🙂 V.

***

"Тикайте отсюда, жиночка! (Это мое место!)" - так говорят старушки в украинских поездах. Но только не подумайте, что я пересел на поезд! Поезд - это была минутная слабость, притом не моя.

Одна коллега, славная российская автостопщица, узнав о моих польских приключениях эсэмсировала следующее: "Аа! Ja tozh xochu krasivo exat'! V poezde popa zatekaet 🙁 i mozgi 🙁 ". По-моему, лучше об автостопе еще никто не сказал.

Стопом я добрался до границы, переночевал там в уютненьком лесочке (Висла закончилась, кусты тоже), ну а дальше был - переход границы. Но об этом позже.

За пару часов до этого стою на трассе, ничего не стопится, нервничаю (надо же на границу успеть!), но вдруг я как будто вспоминаю: ведь надо же наслаждаться самим процессом!.. Вспомнилось сакраментальное "А зачем жить быстро?!" (так сказала одна девушка, большая бездельница, своей начальнице, когда та её отчитывала). И тут я увидел - какая кругом красота! Поле, стога, лес, холмы, дорога, небо!.. И всё это я вижу впервые и никогда больше, скорее всего, не увижу. Ведь нужно же любить это всё сейчас!

Потом по карте оказалось, что всё это было на желтой трассе, то есть даже не на красной - и я даже не знаю, в каком точно месте это было. Так, завезли куда-то немножко вбок...

А еще за пару часов до этого меня жестоко штрафанули в польском автобусе. Расплата - она всегда наступает. Будете в Любеке - покупайте билеты!

Украинская граница... Теперь у меня есть эксклюзивная миграционная карта, где в графе "вид транспорта" написано: "пешим". Переходят границу, в основном, местные тётки-авосечницы (у них безвизовый вход-выход). Их, конечно, поразил мой 100-литровый рюкзак: "Да он в нем, наверное, колежанку свою перевозит!" (то есть подругу).

До Львова добрался опять-таки стопом - и вот уж с совсем несвойственной мне пунктуальностью успел точь-в-точь к прибытию питерского поезда, в котором ехала колежанка.

Дальше, увы, был поезд. Впрочем, тоже было весело. Кроме "Тикайте, жиночка!.." был еще проводник, который с надеждой спрашивал: "А может, белье брать не будете?", а потом предлагал совершенно незнакомым друг с другом людям взять один комплект белья на двоих. На Западной Украине очень бережливые люди. Потом он, правда, просил у одной пассажирки денег за два комплекта...

***

Купался в Днестре, купался в Днепре, и вообще переполнен впечатлениями.

А еще я живу в Киеве. Но отсюда надо поподробнее.

Удивительно после долгой дороги быть снова в большом городе - поражает количество красивых людей на улицах и в метро.

Киев - мать городов русских, а на улицах, между прочим, повсюду абрикосы растут. Причём так, что прямо зреют и свисают с дерева вниз, жёлтые... Никогда бы я о Киеве такого не подумал!

Душа Киева - это хохлушки... Киев - это целый город хохлушек. Собственно, этого следовало ожидать, - но представить себе этого нельзя, пока своими глазами не увидишь. В наших широтах встречаются темпераментные женщины: ну одна, ну две, - но чтобы половина от всего городского населения!.. Неудивительно, что у них растут абрикосы на улицах!.. Днепр, думаю, в этой атмосфере к концу лета должен закипать...

Один эпизод. Я вернулся вечером на квартиру, где остановился. По квартире мчится соседка: она ищет свои ключи. "А может, я их всё-таки где-нибудь здесь оставила?.. Они мне говорят - почему ты не ставишь железную дверь? Так если я себе железную дверь поставлю, значит, я вообще в свою квартиру никогда не попаду!.."

Я жил не в центре. Москва, Варшава, Киев - всё это города с чудовищной диспропорцией центра и окраины, - в отличие от Петербурга, где центр всё-таки пропорционально велик и всё ещё в состоянии нивелировать эстетическое убожество окраин.

В Киеве из всех старых районов лучше всего сохранился Подол. Там и сегодня еще можно снимать кино про старую жизнь губернского города. Я гулял по Подолу и спросил у одной женщины: "Как пройти к синагоге?" Она посмотрела на меня, подумала и сказала: "Там прямо по улице и направо будет лютеранская церковь, может, вам подойдет?"

В целом, центр Киева плохо сохранился. Архитектура Киева - это эклектика и сталинизм. Душа Киева - это хохлушки...

***

Во Львове мемориальная доска есть: "В цёму будинку неодноразово бывала Леся Украинка". А ещё в том доме жил какой-то видный мовознавец, то есть языковед.

В Киеве - Институт ботаники им. Холодного, станция метро с фрейдистским названием "Либидска" (Кий, Щек и Хорив, и сестра их Лыбедь вспоминаются почему-то во вторую очередь...), а на калитке в центре Ботанического сада табличка: "Научна частина. Заборонено". "Заборонено" - это очень хорошо: вместо тяжеловесного русского "Посторонним вход воспрещен"... С интересом посетил киевский Музей национальной спадщины. Думал, музей культурного упадка, оказалось - музей культурного наследия.

Произошёл со мной и один совершенно замечательный случай. Очень хотелось подняться в Киеве на какую-нибудь колокольню (или "дзвинницу") - посмотреть оттуда на город. В Киево-Печерской лавре колокольня была на ремонте, колокольня Успенского собоpa уже закрылась, когда я пришёл. Но на колокольню Ново-Михайловского собора, что в центре Киева, легко оказалось купить билет. Я зашёл на смотровую площадку и сфотографировал город на все четыре стороны. Кроме меня на площадке была табличка "В дзвини не дзвинети", и поскольку даже "Заборонено" не было, я отодвинул небольшую заградительную кочерёжку и полез выше. Я лез и лез по вертикальной железной лесенке в каком-то полумраке, вымазался в мазуте, и наконец долез до света: на четыре стороны выходили маленькие крестообразные окошечки. И хотя были они совсем маленькими, вид из них открывался просто изумительный: и весь город, и долгое течение Днепра... Во всех окнах, однако, торчали какие-то железные палки, которые мешали фотографировать. Пачкаясь в мазут и ругаясь, я высовывал руку с фотоаппаратом и всё-таки запечатлел красивую панораму.

Потом - опять по отвесной лестнице, и я спустился вниз. Но самое интересное было дальше. Выхожу я на улицу, смотрю на колокольню и понимаю: а вылез-то я в часы! Железные палки были, на самом деле, началом стрелок...

Пора, пора двигаться дальше!

...По поводу публики, собравшейся на керченском автовокзале, товарищ мой сказал: "Ну... В Петербурге, конечно, тоже не все гении..." И это, прямо-таки сказать, было к месту...

Судакский шофер угваздал наши рюкзаки в жутчайшем мазуте. Когда он предложил нам тряпку и разрешил её выкинуть после использования, я предложил ему выкинуть его автобус, - но этот диалог передать довольно трудно...

Вы б видели эти горы!.. Таракташ, куда мы приехали, - это маленькая археологическая экспедиция. Палатки стоят прямо в саду у женщины, которая готовит обеды, - но в палатках всё равно никто не живет. Потому что все живут в домах. (Ну, или я совсем чуть-чуть преувеличил.)

Нас поселили в палатке, в которую было проведено электричество, и сверху лампочка свисала... электрическая... Жлобство, конечно, - но как-то быстро к этому привыкаешь!

А еще на Таракташе есть такое явление - перекус. Всех вместе кормят между завтраком и обедом. Можете себе такое представить? Институт перекуса - один из поразительнейших таракташских феноменов... Подобного в больших экспедициях нет.

Только не думайте, пожалуйста, что это я достоинства описываю! Это только отличительные признаки. Нашего брата одним перекусом не соблазнишь. Достоинства - они растворены в атмосфере. Их так просто не ухватишь. Это вам не арбуз и не свиной хрящик...

О попытках ухватить достоинства. Духовная культура историков материальной культуры. На Таракташе, не то что на Мирмекии, песен совсем не поют. Но зато в большом ходу эпиграммы. Были совершенно восхитительные экспромты. Вот, например, одной коллеги:

 

Я пью шампанское в постелиЧетыре раза на неделе,А в остальные два-три дняСпасает горькая меня.

 

Я вспоминаю об одной ценнейшей книжке - там была приведена типология застолий в зависимости от количества участников... Так вот, в жизни всё как в той самой книжке. Когда людей немного - все хорошо друг друга слышат. И человек сам по себе делается значительно крупнее, и ты волей-неволей вглядываешься в каждого все пристальнее, и в каждом можешь обнаружить те глубины, которых просто не успеваешь распознать, например, в городе, при смене кадров на установленной скорости.

В Мирмекии, в большой археологической экспедиции, мы обладаем возможностью выбирать. Мы проводим время с теми, кто нам больше по душе. Но мы лишены чего-то другого, очень замечательного.

Приехавшие на Таракташ - и совершенно чужие друг другу до этого люди, - начинают жить там как одна семья: ужиная все вместе под одной лампочкой, будто где-нибудь на даче. Знаете, есть в этом что-то родо-племенное, первобытно-общинное...

Не знаю, хватит ли у меня терпения описать все прелести самой работы на Таракташе. Кажется, мне удалось воплотить в жизнь самые дерзкие из моих землекопческих и тачкистских фантазий (тачкистами в Мирмекии называют тачечников - тех, кто возит тачки с землёй). Я рисовал керамику. Я собирал амфору из кусочков и склеивал их специальным клеем, смазав перед тем швы особой жидкостью (кажется, изначально она предназначалась для снятия лака). Я помогал составлять опись керамики, - когда железной дубинкой откалывают кусок черепка, а потом, глядя на скол, судя по цвету теста и примесям - известняк, пироксен, железо - определяют центр: Боспор, Гераклея... Я наклеивал ярлычки с номерами... Ну всё, прекращаю этот волнующий перечень.

В заключение лишь добавлю: Таракташ - это горная археология. С этим связана своя специфика. У меня в жизни ноги до такой степени не загорали: на ногах теперь белые-белые волоски...

"В маленькой экспедиции каждый сам себе начальник раскопа", - примерно так определил ситуацию мой товарищ. Нам выделили небольшой раскопчик - высоко в горах (писать даже как-то непривычно: раскоп должен быть на берегу моря!), который мы должны были заложить мешками с землей, а затем присыпать, чтобы на будущий год раскопки продолжились на неповрежденном месте. Работу мы выполнили за несколько смен, и, право, это было божественно!.. Одна из вершин медитативного самокопания всей моей археологической жизни. А еще это целая глава моей будущей книги, о которой всем вам, конечно, хорошо известно: "Искусство трендежа, или Human Small-Talk Activity".

На Таракташе мне подумалось: крестьянский душ и крестьянский сортир в горах - вот настоящая жизнь!..

Таракташ хорош! Но всё-таки лето - это восстановление сил. И сердце просит возвращения к истокам, - где впервые я взял в руки лопату не для того, чтобы вскопать ею грядку...

На Мирмекий!

***

Автостопом я доехал от Балтийского моря до Чёрного. Mores hominum multorum vidit, так сказать, повидал людей! Помню, еще в Польше - меня подвозили откровеннейшие гопнички, видимо, учащиеся какого-нибудь польского ПТУ, если только их туда взяли. Один всю дорогу молчал, другой всю дорогу матерился - общность, знаете ли, славянских корней, так что всё, в принципе, было понятно. По-английски ребята не говорили, но, в конце концов, как-то всё же я смог с ними объясниться - рассказал, что я "студентую", и сейчас на каникулах. Надо сказать, что каникулы по-польски называются как в дореволюционной России - вакации. Ребята завезли меня куда попало, но я уже был рад, что куда-то они меня все-таки, наконец, привезли. А когда я уже выходил из машины, тот, что больше молчал, сказал мне по-польски "Милых вакаций!" Куртуазные нравы!..

На Украине как-то шофёр подвёз меня всего пару километров - дальше было не по пути, - но зато подарил арбуз и дыню: "Чтобы не говорил, что хохлы такие поганые". Арбуз и дыня были съедены прямо на трассе вместе с какими-то тоже автостопщиками из Молдавии и Белоруссии.

Уже в Крыму был один замечательный шофёр-татарин - его ругань напоминала аллитерационный стих. Впереди нас дорога была сплошь занята какой-то сельскохозяйственной техникой, было не проехать, и он восклицал: "О-о, комбайны гребучие!.."

На берегу Чёрного моря я наблюдал чудную сценку из детской жизни. Три девочки прыгнули в воду, а когда вылезали, одна жаловалась, что ушибла колено, другая - что ушибла пятку, а третьей, самой маленькой, тоже хотелось не отставать и пожаловаться. И тогда она сказала: "А я, а я - я медузу захаркнула!.."

***

Моя большая экспедиция! Мирмекий! Моя малая родина!

Только здесь - солнце всходит и заходит!.. Конечно, посреди зимы, откуда-нибудь из окна аудитории тоже можно наблюдать что-то вроде начала и окончания светового дня, - но это не называется восходом и заходом солнца!

В нашей зимней петербургской жизни есть свои большие радости. Они бывают связаны с достижением каких-то вершин, с саморазвитием, или с тем, что в целом можно назвать межличностным взаимодействием... Всё это, по сути, радости личной жизни - почтенные, дорогие нам радости.

Но летом, в экспедиции, жизнь оказывается окрашена совершенно по-иному - в тона постоянного, радостного, совместного труда. Труд и досуг здесь одинаково важны для радости: и то, и другое - предмет дружбы и общего дела. И радость здесь иная - возникает она от чувства непрерывной общности жизни.

Солнце не просто всходит и заходит в Мирмекии, но, как и вся природа, оно становится здесь предметом внимания. Живя постоянной и размеренной жизнью, мы делаемся внимательны и наблюдательны по отношению к тем, с кем мы живём, по отношению к себе, по отношению природе. Именно благодаря этой чуткости, внимательности и наблюдательности появляются яркость и острота жизни.

Жизнь получает настоящую яркость и остроту только будучи полностью ощутима. Грубо говоря, когда всё полностью зависит от тебя, ты полностью зависишь от всего - и ты начинаешь это ощущать. Тебе, к примеру, нужно накормить 40 человек. Они проснулись, они с шести утра копают, выгребают и возят тачки, и в восемь утра они придут завтракать. Ты встаёшь заранее, чтобы всё успеть, ставишь баки с водой на огонь. Твоя напарница делает бутерброды. Ты бежишь в домик, где хранятся продукты, и тут понимаешь, что нет крупы. Вот где яркость и острота жизни!.. Ну это, положим, фантастический случай. Однако реальные бывают и поярче...

Был в этом году один завтрак - никогда его не забуду. Началось всё очень даже миленько: вместо традиционного чая предложили кипяток. А должен заметить, что чай в Мирмекии всё-таки не очень умеют заваривать. Оно и не удивительно: как-то раз, еще зимой, я проснулся в холодном поту и с мыслью - сколько заварки нужно на ведро чая? В глубине души мне кажется, что во всём Мирмекии только я-то и умею заваривать чай: мне всегда очень жалко заварки, и в итоге получается нормально. Но некоторые любят покрепче.

Так вот, нам вместо чая предложили кипяток. Я тут же угостился у кого-то вкусненьким зелёно-мятным пакетиком, заварил его - и понял, что пить это невозможно. Подумал, грешным делом, что просроченный пакетик. Но тут услышал, - что кипяток-то под чай оказался солёным! В воде под кашу заварили чай. В воде для чая сварили кашу...

Если в солёный чай положить побольше лимона и сахара, то его всё-таки кое-как можно после этого пить. Проверено на собственном опыте. Однако на чае тогда всё не закончилось. В перепутанную воду дежурные стали засыпать манную крупу, но внезапно выяснилось, что её не хватает. Пришлось загущать пшёнкой. Получилась такая жидкая-жидкая киселеобразная манка с плавающей в ней пшёнкой. А ещё она пригорела. Помню, как начальница нашего раскопа Катя Грицик заглянула в чан и немного изумленно сказала: "Ой! Две каши..." А потом сосед за столом стал жаловаться, что каша несолёная... Я со смеху сначала чуть под стол не упал, но потом ответил, что, боюсь, это не основной её недостаток...

Бедные дежурные! И за что прогневались на них боги?! Сейчас очень смешно вспоминать об этом завтраке. Ведь это был единственный в своем роде опыт... когда не получилось вообще ничего. Очень яркое впечатление. Вообще же в Мирмекии есть вкуснее, чем где бы то ни было. И не только потому что на воздухе, и после работы, и с видом на море, и по расписанию... Вкусно есть в хорошей компании! Поваром в этом году - заслуженная мирмекистка Жанна Кривич. За долгие годы на Мирмекии она постигла многие тайны мирмекийской кулинарии - от простого (начальник не любит макароны) до сложного (как приготовить хряпу). О, великие детища кулинарной выдумки мирмекистов - блюда "Хряпа" и "Хрючило", и множество переходных форм между ними!.. Бесконечная вариация на тему второго!.. Но у меня - свой мирмекийский конёк: пролетарские щи "Красная жара". Подумываю также над обновлением традиционной формы бутерброда с варёной сгущёнкой. Капиталистический бутерброд "Ударница" - это когда тонкий хлеб и двойной слой сгущёнки на масле. Но вот одобрит ли мои идеи Жанна, в духе мирмекийства осуществляющая руководство кухней?

Походы за продуктами! Раньше мы ходили на рынок, но в этом году вблизи Мирмекия открылся один из магазинов сети "Сельпо". Такой супермаркет, где все с тележечками - и наши дежурные выглядят странноватой многодетной семьей: шесть кетчупов, восемь булок хлеба, десять банок варёной сгущенки... Отдельным списком идут вина для вечернего употребления и сигареты для курящих.

Писать о пище проще, чем о людях. Все мирмекисты дороги мне по-своему, но всех их объединяет общая трапеза. Поэтому, должно быть, я и попытался выразить дух Мирмекия, прибегнув к помощи большой кулинарной метафоры.

Писать о песнях как-то скучно, их хочется петь. Черепки - выкапывать. Тачки - увозить и привозить. В мирмекийском жизненном укладе есть большая умиротворяющая определенность. Ей подчинены и экстраординарные обстоятельства: дождь - плохо, коринфский черепок нашли - хорошо. В какой-то степени археологическая экспедиция - это как бы путешествие автостопом наоборот.

Я приехал на Мирмекий, где я знаю всё и где всё знает меня. Всему уже почти три тысячи лет (и это только на людской памяти!), и тысячу лет назад, и две здесь так же, как и я, изо дня в день жили люди. Мне остается только приобщиться к большому течению времени и развернуть это время вовнутрь, к самому себе.

Всё это может соотноситься с разной степенью подвижности: в выходной я могу уехать, чтобы на следующий день снова вернуться в Мирмекий... Есть, например, мирмекист Антон Савич, который ведет сугубо невыездной образ жизни, и обретает экзистенцию исключительно на античной территории - ну и в прибрежных водах... Но есть мирмекистки Ярослава Pax и Женя Павловская: они путешествуют очень много... Начальник наш, Александр Михайлович Бутягин, кажется, уже побывал везде. Теперь он путешествует по второму разу...

Многие отмечали, что экспедиция - это очень хорошая модель целой жизни: от нарождения до умирания, и со всею внутренней начинкой (принятием на себя социальных ролей и так далее). Экспедиция - это, действительно, ещё одна маленькая настоящая жизнь.

Это жизнь не пустая, скорее напротив: бодрая, осмысленная, красивая... Такую жизнь хочется прожить несколько раз - и чудесным образом из года в год эта жизнь, украшенная виртуозными вариациями судьбы и природы, повторяется.

У археологов есть замечательная формула, звучит она, примерно: "Дуй в отвал!" Так говорят тачкистам - а значит это, по сути: уезжай скорее, чтобы потом снова вернуться, опять уехать и вернуться...

Друзья мои! Ну чем я могу закончить это письмо? Ищите себе экспедицию! Поезжайте туда, работайте там, и живите, пока у вас есть лето!

 

Художник Александр Гущин.

Рубрика: Творчество.