Акрополь Мирмекия в свете археологических исследований

БУТЯГИН А.М.

"Боспорские исследования". Вып. 13. 2006. С. 16-30.

 

Боспорская экспедиция В.Ф. Гайдукевича в ходе первых лет исследования городища Мирмекий, производила раскопки практически на всех участках древнего поселения. Обилие исследованных в первые годы раскопок площадей позволила составить достаточно полное представление о топографии памятника. Впоследствии работы экспедиции сосредоточились в восточной части городища, где раскопки производились на значительной площади. К исследованию восточной части Мирмекия вернулись только в 1980-е годы, когда на памятнике начал работать Мирмекийский отряд Боспорской экспедиции ЛОИА АН СССР под руководством Ю.А. Виноградова. Основные усилия работ Мирмекийской экспедиции Государственного Эрмитажа также сосредоточились в этом районе.

В настоящее время накоплен дополнительный материал, который позволяет не только взглянуть на развитие поселения в целом, но и проследить динамику изменений жизни в отдельных районах городища, несмотря на его сравнительно небольшие размеры (площадь поселения никогда не превышала 7-8 га) (рис. 1). Уже была сделана попытка проследить развитие восточной части Мирмекия, судьба которой на разных этапах развития поселения существенно отличалась от западной части [Бутягин, 2001, с. 78-80]. Раскопки последних лет позволяют сосредоточить внимание на еще меньших участках, изучение развития которых может быть чрезвычайно важным для понимания судьбы всего поселения.

 

Рис. 1. Акрополь Мирмекия. Современный вид с северо-востока

 

С этой точки зрения одним из самых привлекательных для исследования участков памятника является, собственно, скала на оконечности Карантинного мыса, которая в древности служила удобным естественным укрытием для местных жителей. То, что этот район с самого раннего времени должен был являться акрополем Мирмекия не вызывает сомнений. В то же время приходится признать, что на протяжении существования античного, а потом и средневекового поселения, статус и размеры этого важного участка претерпевали разнообразные изменения. В настоящее время исследования, которые проводятся с восточной и западной стороны от скалы, позволяют достаточно подробно описать эту ситуацию. Мы остановимся на развитии акрополя в античную эпоху, хотя укрепление на оконечности Карантинной скалы существовало и в позднесредневековый период.

Когда П. Дюбрюкс проводил неоднократную съемку развалин Мирмекия, в его поле зрения, естественно, попал и акрополь. Наиболее ценной из имеющихся в нашем распоряжении карт памятника до проведения здесь археологических раскопок является подробный план, который был недавно открыт и опубликован И.В. Тункиной [Тункина, 2002, рис. 47]. Его значение трудно переоценить. Имевшиеся в нашем распоряжении планы, происходившие из бумаг И.П. Бларамберга и библиотеки ИИМК, опубликованные В.Ф. Гайдукевичем [Гайдукевич, 1941, 98-99, рис.2-3], дают самое общее очертание развалин (не говоря о том, что различаются между собой во многих деталях). Цветная карта П. Дюбрюкса, несмотря на некоторые искажения, дает нам наиболее полное представление о состоянии городища и в первой половине XIX в. Сам автор выделил район, который он считал принадлежащим к территории мирмекийского акрополя (он помечен на плане литерой "В"). Он относил к ней не только скалу на оконечности Карантинного мыса, но распространял территорию акрополя на значительное расстояние к северу, до небольшого рва или ската, судя по плану, укрепленного камнями (они помечены красным цветом). Возможно, следы этого ската сохранились к востоку от северной части участка "С", где до сих пор фиксируется сильное понижение рельефа, хотя, учитывая серьезные перепланировки этой части памятника, можно предположить, что этот скат связан с постройками Карантина. Следует отметить, что очертания этого сооружения имеются и на картах из бумаг И.П. Бларамберга¹.

На восток, по мнению П. Дюбрюкса, акрополь распространялся вплоть до каменной гряды, которая делит городище на восточную и западную части. Судя по плану, вдоль берега шла каменная стена, минимум с одной башней. Кольцо стен охватывало и собственно скалу окончания Карантинного мыса. Здесь также отмечается еще одна хорошо сохранившаяся стена, которая примыкала к грандиозному каменному сооружению, расположенному в самой высокой точке скалы. Последняя стена, по всей видимости, не имеет отношения к античному периоду строительства, а относится к значительно более позднему времени. Самым любопытным объектом, который был зафиксирован П. Дюбрюксом на Карантинном мысу, является монументальная круглая каменная постройка. Она была зафиксирована еще и на отдельном чертеже и рисунке [Тункина, 2002, рис. 60-61]. На момент фиксации это была каменная круглая башня, сложенная из больших глыб, со стенами, сохранившимися не менее чем на три ряда. Скорее всего, именно эта постройка зафиксирована на известной фотографии, опубликованной первыми советскими исследователями Мирмекия [Гайдукевич, Леви, Прушевская, 1941, рис.46].

Помимо описания П. Дюбрюкса, у нас практически не имеется сведений о сооружениях на территории акрополя городища до начала археологических исследований. Хотя на морских картах XVIII в. присутствует изображение береговой линии в районе Мирмекия, мыс изображен суммарно, без прорисовки деталей, которые могли бы быть связаны с античными постройками. Описания А.Б. Ашика относятся исключительно к открытию мраморного саркофага и не касаются всей территории акрополя [Ашик, 1848-49, с. 41]. По некоторым сведениям, камни от монументальной постройки были вывезены в 20-е годы для строительства мола в порту Керчи. Серьезные изменения линии скалы в районе акрополя также свидетельствуют о масштабных перепланировках. Если на имеющихся рисунках и фотографиях каменная стена уходит в грунт, то в настоящий момент значительная часть скалы обнажена, а некоторые следы позволяют предположить, что с севера здесь добывался камень. Кроме того, есть свидетельство, что после войны, когда восстанавливался близлежащий поселок при заводе им. Войкова, немецкие пленные добывали стройматериалы, взрывая скалу динамитом. Впрочем, не исключено, что данное сообщение относится к скальному выходу, расположенному в ста метрах восточнее, где с восточной стороны сохранились следы небольшого каменного карьера. Одним словом, современный вид скалы Карантинного мыса существенным образом отличается от того, который был зафиксирован П. Дюбрюксом.

Остальные данные о развитии этого участка памятника получены в ходе археологических исследований. В 1934 году, когда Мирмекийский отряд Керченской экспедиции начал работы на памятнике, в районе акрополя были заложены сразу два раскопа. Участок "Д" предназначался для исследования склепов, которые не были зафиксированы после открытия каменных саркофагов. На участке "Г" с северной стороны от акрополя фактически производились не раскопки, а зачистка поверхности, с целью изучения крупных камней, от каменной кладки, вероятно, принадлежавшей стене средневекового укрепления [Гайдукевич, Леви, Прушевская, 1941, с. 137-140].

В дальнейшем исследования в районе акрополя развернулись только в 1990-е годы. В это время они производились на участке "С", который вплотную подошел к скале акрополя с северной и северо-западной стороны. В 1991 году раскапывался небольшой участок, непосредственно лежащий на скале акрополя. Экспедиция Государственного Эрмитажа, начиная с 1999 г., продолжила исследования на участке "С", обнажив северо-западный и западный склоны скалы. В следующем году был заложен и участок "Т", который охватил подходы к скале акрополя с восточной и северо-восточной сторон. В дальнейшем планируется соединить участки "С" и "Т" с целью полного исследования всей округи мирмекийского акрополя. Раскопки непосредственно на скале кажутся не слишком перспективными, так как культурный слой здесь сохранился фрагментарно и имеет весьма незначительную плотность. Такие раскопки могут иметь смысл только в целях подготовки реконструкции разрушенного погребального сооружения. В представленной работе я попытаюсь суммировать все имеющиеся на настоящий момент данные об акрополе городища и определить перспективы дальнейшего исследования.

Не исключено, что в районе акрополя находилось небольшое поселение эпохи поздней бронзы, слабые слои которого фиксируются на участке "С" [Виноградов, 1993, с. 21]. Однако эта страница истории городища еще как следует не прояснена. Греки, основав колонию, расположили ее на берегу небольшой бухты, которая примыкала к скальной оконечности мыса, без всякого сомнения, служившего убежищем первым обитателям Мирмекия. Не приходится сомневаться, что скала была обитаема с самого начала существования населенного пункта. Напомню, что самый ранний материал, происходящий из комплекса небольших ям, был обнаружен буквально в нескольких метрах от скалы. Фрагменты восточногреческой керамики, относящиеся к рубежу первой-второй четвертей VI в. до н.э. [Бутягин, 2000, с. 166-185], сильно обожжены в пожаре, который охватил, судя по тонкой зольной прослойке, всю территорию к северу от скалы акрополя. Не исключено, что горели, в том числе и какие-то деревянные постройки непосредственно на скале, а после пожара мусор, в состав которого входили и обломки расписных сосудов, был сброшен со скалы вниз. Это косвенно подтверждается и тем, что обломки одного и того же сосуда могли оказаться в разных ямах на некотором расстоянии друг от друга. К сожалению, произведенные раскопки смогли обнаружить только одну постройку, которая, вероятно, появилась уже после пожара. Это полуземлянка четырехугольной формы, два борта которой были обложены каменными кладками [Виноградов, 1994а]. Пол помещения покрывали толстые глиняные промазки, между которыми прослеживался слой пепла. Не исключено, что эта прослойка появилась в ходе упомянутого выше пожара, но тонкий слой пепла между слоями промазки - достаточно частое явление при раскопках на городище, так что ее появление может быть вызвано и иными причинами, например, технологией древнего ремонта. То, что основания стен стояли на толстых промазках, свидетельствует о том, что обкладка бортов была сооружена существенно позже сооружения заглубленной постройки. По всей видимости, это было сделано ближе к концу 3-ей четверти VI в. до н.э. Длительное использование полуземлянки позволяет предположить, что она могла обслуживать одну из находящихся рядом общественных построек или сама являться таковой. С другой стороны, учитывая, что для ее строительства было использовано единственное на участке углубление, заполненное грунтом, такое "долгожительство" может быть связано с тем, что постройку было проще неоднократно подновлять, чем перестраивать.

Существенные изменения в статусе скалы на оконечности Карантинного мыса произошли в третьей четверти VI в. до н.э. В это время с ее северной стороны возводится небольшая стена толщиной до 1 м, сложенная из крупных каменных блоков, промежутки между которыми были заполнены мелкими камнями. Эта постройка, которая является на данный момент одной из первых из фортификационных сооружений в греческих колониях Северного Причерноморья, не раз описывалась в литературе [Виноградов 1994, 1995; 1996]. Аналогичная стена была построена в это время и в Порфмии [Виноградов, Бахтина. 2001, с. 41-45]. Датировка кладки базируется на материале из уходящих под нее ям и материале из слоя, перекрывающего подошву стены. Судя по всему, кладка строилась прямо на грунте, что свидетельствует о быстром сооружении кладки. Учитывая, что ее длина не превышает 20 м, можно предположить, что она была возведена весьма поспешно. Изгибавшаяся несколько раз под углом стена прикрывала проход между двумя крутыми выходами скалы. Можно сказать, что с этого времени акрополь Мирмекия действительно становится укреплением. Общая площадь территории акрополя в это время составляет не более 150-200 кв. м, даже с учетом того, что скала могла существенно обвалиться в море, хотя, как кажется, ее площадь в античное время не стоит существенно преувеличивать. Ясно, что укрепление такого размера могло защитить только весьма ограниченное число людей. Это еще раз свидетельствует о незначительном числе жителей Мирмекия на протяжении всего VI в. до н.э.

В качестве единственного укрепленного пункта поселения акрополь, видимо, и существует до конца столетия. В это время вокруг него строятся новые полуземлянки. Не исключено, что на скале в это время функционировало святилище, так как у ее основания найдены фрагменты чернолаковых сосудов с посвятительными граффито, однако, число их невелико, и относятся они к чуть более позднему времени [Виноградов, Тохтасьев 1998, с. 39-46]. Возможно, скала эпизодически использовалось в культовой практике местных жителей. В самом начале V в. до н.э. территория к северу от акрополя застраивается наземными постройками. Одна из них обнаружена непосредственно у северо-западного склона скалы [Бутягин 1997, с. 96]. Здесь находился большой дом с двором, вымостка которого была сделана из подтесанных выходов скалы, расстояние между которыми перекрыто камнями. Пол внутреннего помещения был покрыт глинистыми промазками, в которые около входа был воткнут железный наконечник копья, в углу располагалась большая печь. Судя по фрагментам позднеархаического слоя, это домовладение огибало скалу с западной стороны. В любом случае, существование такого домовладения с наружной стороны от "действующей" оборонительной стены маловероятно. Помимо этого, одна из кладок домов начала V в. почти упирается в раннюю стену. Таким образом, можно уверенно констатировать, что ко времени массового перехода Мирмекия к наземному домостроительству, акрополь уже не использовался как узел обороны. Не исключено, что одной из причин расширения поселения возле Карантинного мыса в конце VI - начале V вв. до н.э. является улучшение во внешнеполитической ситуации, которое позволило не заботиться об обороне Мирмекия. По всей видимости, в отличие от оборонительных сооружений, сама территория акрополя в это время активно используется. Находка у подножья скалы керамики с граффити, где упоминается Аполлон Врач, Геракл, нимфа и другие божества, позволяет предположить, что здесь функционирует святилище, возможно, основанное в более раннее время [Виноградов, Тохтасьев, 1998, с. 39-46].

Очередной этап функционирования акрополя начинается во второй четверти V в. до н.э. В это время происходит резкое ухудшение внешнеполитической ситуации во всем северопричерноморском регионе [Виноградов, Марченко, 1991]. Большинство, если не все, домов Мирмекия разрушены или заброшены, а в восточной части городища строится оборонительная стена шириной 3 м. Острая ситуация вынудила местных обитателей к возрождению и усилению старой оборонительной системы. В восточной части старой оборонительной стены в это время строится новый панцирь толщиной до 0.5 м. Не исключено, что в это время производится полное обновление и достройка верхней части стены, которая должна была разрушиться. Вероятно, что она в мирный период на время превратилась в подпорную стену террасы, шедшей по краю скалы. К сожалению, это невозможно подтвердить, так как сохранилась только нижняя часть кладки, которая, видимо, требовала минимального ремонта. Находки сезона 2005 года позволяют предположить, что дело не ограничилось только ремонтом старой фортификационной системы. С восточной стороны скалы обнаружены сильно разрушенные остатки оборонительной стены, которые идут в восточном направлении от выступа скалы, к которому с запада примыкает ранняя оборонительная стена. Исследование кладки будет продолжено в следующем сезоне. От стены сохранились северный фас толщиной до 0.5 м (сложен из уплощенных камней различного размера), забутовка из мелких камней и один крупный камень южного фаса. Стена открыта на длину 11,2 м, сохранившаяся высота до 0.7 м. Вероятная толщина стены - 2.4 м. С напольной стороны ее подножье присыпано плотным слоем ярко желтого суглинка с массой мелких окатанных камней (вероятно, с водорослями). Материал слоя датируется 1-й пол V в. до н.э. Представляется, что единственным временем, когда такое сооружение могло быть возведено, является начало второй четверти столетия. Не исключено, что эта стена была возведена раньше, чем мощная оборонительная стена, открытая на участке "Р" [Виноградов, Тохтасьев, 1994, с. 58]. Ее строительство представляется вполне логичным, так как увеличение населения Мирмекия требовало увеличить и площадь акрополя, в котором оно могло укрыться от неожиданного нападения. Восточное завершение стены не сохранилось, так как на этом участке интенсивное строительство велось вплоть до 3 в. н.э., и все ранние слои неоднократно нивелировались и перемещались. Удивительно, что уцелели даже незначительные остатки кладки. Примерно в 5-7 м к востоку от сохранившегося торца кладки фиксируется глубокая балка, которая была засыпана в поздеэллинистическое-римское время. Не исключено, что в позднеархаический период здесь находился глубокий овраг, в который и упиралась стена, впоследствии заворачивая на юг, вплоть до выходов материковой скалы у самого берега. Во всяком случае, такое расположение оборонительной стены кажется наиболее логичным. Таким образом, акрополь Мирмекия должен был увеличиться более чем вдвое и составить не менее 300-350 кв. м. В это время акрополь являлся последним рубежом обороны античного поселения. Не исключено, что со скалы можно было спуститься к морю, куда подходили корабли для эвакуации поселенцев². Острая необходимость усилить укрепления акрополя и приспособить его для нужд осажденных, возможно, привела к исчезновению расположенного здесь раннего святилища. В этот период акрополь Мирмекия достигает своего максимального значения и, если так можно выразиться, вершины своей карьеры как фортификационное сооружение. Больше никогда в античный период он уже не будет служить последним убежищем для защитников поселения.

Период дестабилизации заканчивается в третьей четверти V в до н.э. В это время фиксируется сооружение землянки с наружной стороны оборонительной стороны города [Виноградов, Тохтасьев, 1994, с. 58], что свидетельствует о том, что она уже не имела оборонительного назначения. Скорее всего, стены акрополя тоже приходят в упадок. Наши данные об использовании территории акрополя в позднеклассическое - эллинистическое время пока весьма скудны, но можно предполагать, что строительство в этой зоне было довольно интенсивным. Вероятно, восточная часть стены акрополя была разобрана, у западной разрушена верхняя часть, а нижние камни засыпаны, что позволило им сохраниться до настоящего времени.

Раскопки, непосредственно затронувшие территорию акрополя, не дают никакого материала, который мог бы дать представление о постройках, расположенных здесь в конце V - I вв. до н.э. Но нельзя сказать, что 400 лет истории этого важного участка городища являются для нас совершенно "белым пятном". Обратимся, в первую очередь, к постройкам, расположенным с северо-западной стороны от скалы. Раскопками 1990-2000-х гг. здесь обнаружено несколько богатых домов, которые были сооружены в начале IV в. до н.э. и погибли в пожаре во второй четверти этого столетия [Бутягин, Чистов, 2005, с. 135; Чистов 1999, с. 163]. Один из этих домов, вплотную прилегавший к скале, располагался практически над описанным выше позднеархаическим зданием. Никаких находок, которые могли бы однозначно свидетельствовать о существовании в это время на скале акрополя святилища, пока не найдено.

Новый период в развитии участка в районе скалы Карантинного мыса начинается во второй половине IV в. до н.э., скорее всего, ближе к концу столетия.

Не исключено, что после гибели близлежащего квартала участок довольно долгое время находился в запустении. К концу IV - началу III в. до н.э. относится уникальное для городища помещение, открытое в 2005 г. у западной полы скалы акрополя. Для его сооружения в культурном слое был вырыт котлован площадью около 30 кв. м, также вырублено углубление в скале, а сама скала подтесана на высоту до 4-5 м. В образовавшемся котловане было построено основание четырехугольной постройки размерами примерно 5 x 5 м (рис.2).

 

Рис. 2. Фрагмент оборонительной стены акрополя второй четверти V в. до н.э. Вид с юга

 

Открыта обкладка южной и западной стен, которая сложена из прекрасно обработанных каменных блоков, вписанных в выходы материковой скалы. Южная стена, выполненная в технике орфостатно-постелистой кладки, сохранилась на длину 2,3 м. Западная сложена из ровных рядов плит на 3,7 м. Некоторые камни выпали из стены. Северная стена комплекса была прикрыта стеной из мощных квадров (средние размеры 1.3 x 0.6 x 0.6), сохранилась только на 2 ряда, но производит в высшей степени монументальное впечатление. На крайнем восточном блоке сохранилась подтеска под камень восточной стены, которая полностью отсутствует. Пол помещения покрыт подсыпкой из скальной крошки, под которой расположена вымостка из небольших суммарно обработанных плит, иногда чередующихся с выходами скалы. Находок в перекрывавшем помещение каменном завале сделано относительно немного, но они позволяют отнести сооружение данной постройки к рассматриваемому периоду. Помещение было завалено большим количеством крупных камней, среди которых встречаются прекрасно обработанные плиты. Плит с обработкой такого качества на территории Мирмекия найдено очень немного. Нет никаких сомнений, что открытая постройка является исключительным явлением для памятника. Можно высказать два предположения относительно характера открытого сооружения. Тщательная обработка плит, размеры сооружения могут свидетельствовать в пользу того, что здесь предполагалось построить монументальную гробницу. Возможно, по каким-то причинам строительство не было закончено, или постройка разрушилась сразу же после завершения в результате землетрясения. О последнем косвенно свидетельствуют камни, вывалившиеся из трещины в скале поверх кладки. Аналогов подобному погребальному сооружению на Боспоре пока не найдено, как, впрочем, и погребальному памятнику римского времени, расположенному буквально в десятке метров от первого. Впрочем, в данный момент вообще неизвестны захоронения, которые можно уверенно связывать с высшей боспорской аристократией классического времени. С другой стороны, открытая постройка может быть основанием огромной отдельно стоящей башни, которая была обращена в сторону Пантикапея. Несколько удивляет ее строительство практически у самого уреза воды, что может быть связано с тем, что поблизости была расположена одна из гаваней Мирмекия. Учитывая, что вся территория городища отлично просматривается с горы Митридат, центра древнего Пантикапея, строительство сигнальной башни в таком месте кажется маловероятным. Для сооружения маяка или сигнального огня логично было бы использовать вершину скалы. Впрочем, при необходимости строительства многоэтажного сооружения, такое место постройки позволяло использовать поверхность скалы, как одну из стен башни. Если последняя версия правильна, то получается, что в раннеэллинистическое время на акрополе снова возводится оборонительное сооружение. К сожалению, пока не имеется данных, которые позволяют уверенно склониться к той или иной версии. Следует отметить, что масштабное строительство производилось на пустующей территории.

Описанная выше постройка была разрушена в первой четверти III в. до н.э. Судя по всему, плиты были частично выбраны, после чего поверх развалин образовался зольник, общей плотностью не менее 5 метров, функционировавший в течение 3-2 вв. до н.э. Зольник представляет собой достаточно однородный слой серого суглинка с примесью золы. Здесь был открыт клад из 723 бронзовых монет Пантикапея, самый большой из кладов времен монетного кризиса, найденный в Мирмекии [Бутягин 2004, с. 86-87]. Все монеты представлены единственным типом - голова Сатира влево на аверсе, лук со стрелой и надписью ПAN на реверсе. На некоторых монетах имеется надчеканка в виде восьмилучевой звезды. Многие монеты, похоже, не находились в обращении, т.к. имеют острый край и подтеки бронзы. Кроме того, в зольнике открыт очаг из поставленных на ребро каменных плит. Рядом с ним найдено захоронение ребенка в клейменой родосской амфоре. Любопытно, что детское захоронение находилось вне некрополя, на окраине городища. Обращает на себя внимание трещина в скале, в которой найдено несколько последовательно захороненных собак. Возле трещины в нижних слоях зольника обнаружено почти два десятка фрагментов терракотовых женских протом. Вероятно, глубокая трещина одно время использовалась для жертвоприношений. Несколько захоронений собак найдено и в слоях зольника. Судя по всему, аналогичный зольник в это время образовывается и с восточной стороны скалы, где он засыпает расположенную там балку.

Весьма вероятно, что образование зольников с обеих сторон акрополя связано со строительством в этом районе святилища. Оно могло быть расположено непосредственно на скале, или к востоку от нее, где фиксируются масштабные подтески скалы, хотя какую-либо систему здесь установить не удалось. Не исключено, что именно к III-II вв. до н.э. относится фрагментированный каменный алтарь (?) из тщательно пригнанных друг к другу известняковых плит, расположенный в нескольких метрах от восточной полы скалы. Его восточное завершение разрушено, но можно предполагать, что размеры алтаря составляли 2 x 2 м при высоте около метра. Впоследствии он был включен в состав какой-то постройки римского времени и, похоже, каким-то образом использовался в позднем средневековье. Косвенно о существовании святилища в этом районе свидетельствует находка в постройке римского времени небольшого фрагмента мраморной плитки с частью посвящения Деметре Фесмофоре, который, по определению А.П. Бехтер, может быть датирован концом IV - началом III вв. до н.э.³. Не исключено, что святилище было посвящено именно этой богине. Еще одной любопытной деталью является сооружение в III в. до н.э. чуть к северу от западного зольника землянки и связанной с ней крупной ямы, которые, без всяких сомнений, имели хозяйственное назначение [Грицик, 2005, с. 95-98]. Они находились, фактически, в нескольких метрах от зольника. Не исключено, что в это время территория вокруг скалы акрополя принадлежала святилищу и ее западная часть использовалась в хозяйственных целях.

Скорее всего, постройки на акрополе были разрушены, в I в до н.э., когда поселение на время было покинуто обитателями [Vinogradov, Butyagin, Vakhtina, 2003, p. 817]. Новый виток использования этого участка наступает во второй половине I в. н.э., когда территория Мирмекия активно застраивается. Сооружения второй половины I - первой половины II вв. н.э. возникают с северной и северо-западной части скалы. Особый интерес представляет сооружение круглой формы, расположенное прямо поверх эллинистического зольника. Здесь была найдена кладка, ограничивавшая помещение круглой формы, диаметром около 5 м. Кладка сохранилась на 6,5 м в длину, ее толщина 0.95 м. Любопытно, что внешний фас кладки сложен из крупных суммарно обработанных камней известняка, а внутренний из мелких камней. На расстоянии около 1-1.5 м от кладки с северной стороны лежат в ряд несколько огромных каменных глыб, возможно, служивших для укрепления нижней части сооружения. Внутренняя часть постройки углублена в слои зольника не менее чем на 1 м. Маловероятно, что открытая постройка являлась башней, так как ее кладки лишены необходимой прочности и монументальности. Не исключено, что она могла служить фундаментом для небольшого маяка.

 

Рис. 3. Постройка у западного края скалы Карантинного мыса. Вид с востока

 

Эта постройка гибнет около середины II в. до н.э., после чего скала Карантинного мыса была использована весьма неожиданным образом. Во второй половине II в. н.э. здесь возводится монументальная каменная гробница. В.Ф. Гайдукевичем были исследованы две могильные камеры (Гайдукевич, Леви, Прушевская, 1934, с. 141-142], в одной из которых в 1834 году был найден малый саркофаг, а большой, по предположению ученого, находился в дромосе. Мраморный саркофаг аттической работы является уникальным произведением греческих мастеров римского времени, обнаруженным в северном Причерноморье [Саверкина, 1962, с. 263-264]. Над захоронением была сооружена грандиозная цилиндрическая башня, обложенная рустованными каменными блоками. Ее внешний вид известен нам благодаря зарисовкам П. Дюбрюкса. Как уже говорилось, подобное захоронение не имеет аналогов на Боспоре. Нет никаких сомнений, что в подобной гробнице мог быть погребен только кто-то из боспорских царей или близких к ним лиц. Выбор территории Мирмекия для такого захоронения чрезвычайно любопытен. Не исключено, что правящая династия была каким-то образом связана с поселением, возникшим на развалинах города в римское время.

Фактически, это сооружение определило облик акрополя Мирмекия до конца античного периода. В первой половине Ш в н.э. с восточной стороны от скалы акрополя возникает большая усадьба [Бутягин, 2005, с. 32-36], состоявшая из нескольких крупных построек и большого двора с колодцем. Какая-то четырехугольная постройка возводится и с западной стороны акрополя. Характер застройки акрополя в это время не совсем ясен, но, судя по всему, поселенцы не трогали монумент на его вершине.

После того, как поселение было оставлено на рубеже III-IV вв. н.э. новое строительство на карантинной скале возобновилось только в XIII-XIV вв., когда здесь было основано поселение Пондико [Гайдукевич, Леви, Прушевская, 1941, с. 147-148; Бутягин, 2003, с. 38-39]. Постройка на вершине скалы в это время, похоже, перестраивается в башню, а западная часть акрополя обводится стеной, перед которой был вырыт небольшой ров. Именно эта стена обозначена жирной красной линией на плане П. Дюбрюкса. Генуэзская строительная традиция предполагает строительство обводной стены⁴. Скорее всего, каменная стена, которая проходит по краю скалы на этом плане относится именно к позднесредневековому времени и не может привлекаться для доказательства существования здесь античной фортификации. К сожалению, сейчас на краю скалы не видно никаких следов древних кладок.

 

Рис. 4. Схема основных этапов развития акрополя Мирмекия. 
I - VI в. до н.э. - I оборонительная стена 3-ей четв. VI в. до н.э.; 
II - V в. до н.э., I - реконструированная ранняя оборонительная стена. 2 - стена 2-ой четв.. V в. до н. э.; 
III - II в. н. э. каменная гробница.

 

Таким образом, можно констатировать, что скала Карантинного мыса была естественным оборонительным сооружением с самого начала существования греческого поселения на этом месте. Уже после середины VI в. до н. э. скала была усилена оборонительной стеной, в результате чего скала становится настоящим акрополем Мирмекия, сохраняя свое значение с перерывами до третьей четверти IV в. до н.э. В эллинистический период можно предполагать наличие на скале одного из городских святилищ. В римское время характер использования участка не совсем ясен. Во второй половине II в. н.э. здесь строится уникальный монументальный памятник над склепом каких-то значительных лиц Боспорского царства.

Возможно, определенные перспективы имеет тщательная зачистка скалы с целью обнаружения подтесок, которая позволила бы точно определить размеры надгробного сооружения римского времени. По окончании таких работ можно было бы приступить к частичному восстановлению этого редкого сооружения.

 

Примечания:

 

1. Благодарю Д.Е. Чистова, обратившего мое внимание на это обстоятельство.

2. Примерно так была организована оборонительная система средневековой крепости в Судаке. Следует учесть, что в обоих случаях зависимость хозяев укрепления от моря была весьма значительной, хотя масштабы фортификационных сооружений, конечно, несравнимы.

3. Совместная с А.П. Бехтер статья "Новые надписи из Мирмекия" находится в печати.

4. Благодарю С.Г. Бочарова, познакомившего меня с этим фактом.

 

Библиография

 

Ашик А. Боспорское царство. Одесса, 1848-49. Часть II.

Бутягин A.M. О переходе к каменному домостроительству на городище Мирмекий // STRATUM+ПАВ. СПб-Кишинев, 1997.

Бутягин A.M. Расписная керамика из ранних комплексов Мирмекия (раскопки 1992 г.) // Античное Причерноморье. Сборник статей по классической археологии. СПб.. 2000.

Бутягин A.M. Западная окраина Мирмекия в свете последних археологических исследований // 175 лет Керченскому музею древностей. Материалы международной конференции. Керчь, 2001.

Бутягин A.M. Средневековый некрополь Мирмекия // Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Материалы IV Боспорских чтений. Керчь, 2003.

Бутягин A.M. Клады античного Мирмекия // СГЭ, 2004. Вып. LXII.

Бутягин A.M. Последние жители античного Мирмекия (усадьба III в. н.э. на Карантинном мысу) // Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Периоды дестабилизации, катастроф. Боспорские чтения VI. Керчь, 2005.

Бутягин A.M., Чистов Д.Е. Новый комплекс IV в. до н.э. из Мирмекия // Боспорские исследования. Симферополь-Керчь, 2005. Вып VIII.

Виноградов Ю.А. Новое об архаическом Мирмекии // Новые открытия и методологические основы и методологические основы археологической хронологии. Тезисы докладов конференции. СПб., 1993.

Виноградов Ю.А. О ранней фортификации Мирмекия (предварительные итоги изучения мирмекийского акрополя)// Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и Средние века. Тез. Докл. VII международной конф. Ростов-на-Дону, 1994.

Виноградов Ю.А. Еще одна архаическая полуземлянка из Мирмекия // Боспорский сборник. М. 1994а. Вып. 4.

Виноградов Ю.А.Укрепления акрополя Мирмекия (предварительные итоги исследования) // Фортификация в древности и средневековье. Материалы методологического семинара ИИМК. СПб, 1995.

Виноградов Ю.А. Природный фактор в развитии Боспора в скифскую эпоху (VI-IV вв. до н.э.) // ВДИ, 1996. №3.

Вахтина М.Ю., Виноградов Ю.А. Еще раз о ранней фортификации Боспора Киммерийского // Боспорский феномен: колонизация региона, формирование полисов, образование государства. Материалы Международной научной конференции. 4.1. СПб., 2001.

Виноградов Ю.А., Марченко К.К. Северное Причерноморье в скифскую эпоху. Опыт периодизации истории // СА. 1991 №1.

Виноградов Ю.А., Тохтасьев С.Р. Ранняя оборонительная стена Мирмекия // ВДИ. 1994. № 1.

Виноградов Ю.А., Тохтасьев С.Р. Новые посвятительные граффити из Мирмекия // Hyperboreus. Petropoli, 1998. Vol.4. Fasc. 1.

Гайдукевич В.Ф. Археологическое изучение Мирмекия // МИА, 1941. №4.

Гайдукевич В.Ф., Леви Е.И., Прушевская Е.О. Раскопки западной и северной частей Мирмекия в 1934 г. //МИА, 1941. №4.

Грицик Е.В. Эллинистические полуземлянки из раскопок Мирмекия // Проблемы изучения античной археологии Северного Причерноморья. Материалы научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения В.Ф. Гайдукевича. СПб, 2005.

Саверкина И.И. Мраморный саркофаг из Мирмекия // ТГЭ. Вып. VII. Л. 1962. С. 247-266.

Тункина И.В. Русская наука о классических древностях Юга России (XVIII-середина XIX в.). СПб., 2002.

Чистов Д.Е. Строительный комплекс второй четверти IV в. до Р.Х. из раскопок Мирмекия // Археология и история Боспора. Керчь, 1999. Вып. III.

Vinogradov Y.A., Butyagin A.M., Vakhtina M.Y. Myrmekion - Porthmeus // Ancient greek colonies in the Black sea., Fessaloniki, 2003. Vol. II.

Рубрика: Библиография.