Мирмекий в период поздней архаики
А.М.Бутягин, Ю.А.Виноградов
Последние исследования показали, что греческое поселение на карантинном мысу было основано во второй четверти VI в. до н.э. (Vinogradov. 1999. P.288), а не в середине столетия, как это представлялось ранее (Гайдукевич, Леви, Прушевская. 1941. С.132; Виноградов. 1992. С.101). Серия ранних ям, открытых у подошвы мирмекийской скалы (акрополя), содержала очень показательные керамические материалы этого времени.
В их совокупности необходимо остановиться на наиболее эффектных находках восточноионийской расписной посуды. В первую очередь, это ионийская амфора в стиле "Дикого Козла", от которой найдено довольно много обломков. Ряд из них обожжен до такой степени, что роспись видна с трудом. К счастью, форма амфоры и значительная часть росписи поддается восстановлению. На верхней части тулова изображена фигура бегущего козла с головой повернутой назад, исполненная в технике пропущенной линии. Не вызывает сомнения, что по стилю росписи эту амфору можно отнести к поздней стадии развития стиля "Дикого Козла". Ясный и выразительный рисунок козла, с одной стороны, и небрежность заполнительного орнамента и ограничивающих "метопу" линий, с другой, позволяют отнести ее к 580-560 гг. до н.э. Кроме того, в группе ранних ям и одновременном им строе найдено еще несколько фрагментов амфор и ойнохой в стиле "Дикого Козла".
Уникальной находкой являются обломки родосско-ионийского сосуда с изображением женской протомы. Судя по всему, обломки принадлежат амфоре. От сосуда фрагментарно сохранился корпус и верхняя часть тулова, скорее всего, ему же принадлежит и ручка. Его обломки найдены в нескольких ямах, куда, по всей видимости, были сброшены после пожара. Под окрашенным лаком венчиком помещен ряд небольших вертикальных полосок, а под ним в "рамке" изображена женская протома в профиль лицом влево. Часть изображения не сохранились. Судя по сохранившимся фрагментам, сходный рисунок было и на другой стороне сосуда. В сохранившемся верхнем правом углу рамки помещается четвертная розетка с петельчатым орнаментом. Женские протомы на греческих сосудах периода архаики не редки. Тем не менее, аналогий изображению на амфоре из Мирмекия найти не удалось. Наиболее близкой аналогией нашему сосуду является изображение на афинской амфоре конца 7 в. до н.э. (Вrann, 1961, 310, NH6). Представляется возможным датировать найденную в Мирмекии амфору первой половиной 6 в. до н.э., но, учитывая отсутствие резьбы и датировку остальных предметов из комплекса, можно сузить дату до первой трети 6 в. до н.э. К родосско-ионийским амфорам первой половины 6 в. до н.э. относятся еще несколько фрагментов керамики (рис.7, 2-5).
Кроме того, следует упомянуть часть амфоры из бурой глины с известковыми включениями, снаружи покрытая белой обмазкой, по которой черным коричневатым лаком нанесено несколько широких полос, над которыми идет полоса орнамента, судя по сохранившейся части, состоящая из ряда концентрических кружков, расположенных друг в друге, соединенных между собой тремя узкими горизонтальными полосами, от которых вверх и вниз отходят лепестки. Его можно датировать его рубежом первой-второй четверти 6 в. до н.э. (во всяком случае, не позже второй его четверти). Вызывают интерес также шесть фрагментов стенок закрытого сосуда (или сосудов) из светло-бурой глины с многочисленными золотистыми слюдяными блестками. На хорошо затертую внешнюю поверхность сосуда нанесен рисунок красно-коричневым лаком. На трех обломках сохранилось фрагментированное изображение ряда идущих друг за другом птиц. На последнем фрагменте сохранилась, по всей видимости, часть изображения человека. Судя по характеру глины и стилю росписи (Walter-Karydi, 1973, N109 t.13, N550 t.68), этот сосуд может быть отнесен к самосской продукции, хотя роспись прямо по глине более характерна для Клазомен, а не для Самоса. Остальные фрагменты восточногреческих сосудов представлена многочисленными обломками ионийскких расписных тарелок, украшенными по краю полосой меандра. Кроме того, найден фрагмент края тарелки с меандром исполненным черным лаком. Аналоги подобных тарелок широко известны как в Средиземноморье (Boardman, Hayes, 1966, N646, 621, 632, 636 и др.; Schaus, 1985, 65-68, N365, 368-370, 407-409; Ploug, 1973, 57-58 N296-298, 301, 302), так и в Причерноморье на ранних памятниках (Alexandrescu, 1978, tabl.XII 118, 121-123,126; Сидорова, 1962, 118, рис.6а, б; Скуднова, 1960, 11; Кузнецов, 1991, 43, рис.4). Они относятся к керамике группы Власто и датируются второй четверти 6 в. до н.э. (Корпусова, 1987, 41). Также в ямах присутствуют фрагменты двух типов чаш, широко распространенных в 6 в. до н.э. Это ионийские чаши и чаши, которые можно отнести к пятой группе Сукаса (тип А2-В2 по Вилларду-Валле, VIII и IX тип Токры) (Ploug, 1973, 29-30; Vallet, Villard, 1964, 88; Boardman, Hayes, 1966, 113-114), характеризующейся полосой лака снаружи по венчику, полосой по месту соединения венчика с туловом и полосой в цвете глины по внутреннему краю венчика. Они производились во второй четверти 6 в. до н.э. (Кузнецов, 1991, 47; Ghali-Kahil, 1960, 29-30, N8-14; Isler, 1971, N135, 533).
Все эти материалы, открытые в ранних ямах, убедительно свидетельствуют, что около середины VI в. до н.э. в Мирмекии произошел сильный пожар. Следы его в виде прослойки черной сажи открыты во многих частях раскопочного участка С. По всей видимости, сосуды, фрагменты которых описаны выше, были разбиты и обожжены именно во время этого пожара. Причины происшедшего пока не ясны, во всяком случае, наконечников стрел, обломков оружия и т.п., которые позволяли бы уверенно судить о вражеском нападении на греческое поселение, в слое пожара обнаружить не удалось. Показательно, однако, что вскоре после него мирмекийский акрополь был укреплен стенами, перекрывающими доступ наверх в удобных для этого местах. Остатки этих стен представляют собой каменные цоколи, поверх которых, скорей всего, шла кладка из сырцовых кирпичей. Толщина цоколей - 1 м, исследованная длина всех открытых сооружений в совокупности составляет около 20 м. Понятно, что при возведении укреплений на возвышенности (акрополе) было невозможно выдержать одну линию на сколько-нибудь длинных участках, по этой причине стена делала изломы (1.2 и 3 м в длину), отступающими от основной трассы под прямым углом. Таким образом здесь были созданы оборонительные конструкции типа бастионов; башен ранняя фортификация Мирмекия еще не знала (Виноградов. 1996. С.157; Vinogradov. 1999. P.290 ff.). При сооружении цоколей широко использовались природные выходы скалы. Кладка цоколей очень своеобразна, -- она состоит из крупных необработанных камней известняка, часто уложенных прямо на скалу и обложенных сравнительно мелкими камнями.
Фас ранней оборонительной стены. Раскопки 1992 г.
От этого она имеет необычный, почти мозаичный вид, что несколько напоминает каменные обкладки бортов некоторых ранних землянок (см. ниже). Более поздние кладки Мирмекия, что следует подчеркнуть, имеют совсем другой характер.
Укрепления акрополя Мирмекия в настоящее время являются одними из самых ранних античных укреплений среди выявленных не только в районе Боспора Киммерийского, но и во всем Северном Причерноморье. По конструкции и технике сооружения они близки ранним укреплениям другого боспорского города - Порфмия (Вахтина, Виноградов. 2001).
На данный момент, на памятнике не найдено наземных жилых построек, которые мы могли бы отнести ко времени его заселения. Начальный период характеризуется существованием заглубленных в землю жилых и хозяйственных комплексов типа полуземлянок. Впервые такие сооружения были выявлены в начале 80- х гг. ХХ в. во время раскопок в западной части городища на участках П, Р и С; сейчас их насчитывается девять (см. Виноградов. 1991; 1991а; 1994).
Архаические землянки: 1 - участок П, 2 - участок Р
Конечно, это количество очень невелико, если сравнивать с результатами археологических исследований в Северо-Западном Причерноморье, в первую очередь, на Березани и в Ольвии, но для Боспора, где на данный момент открыто всего около 20 землянок и полуземлянок, Мирмекий -- это пока единственное место, где первый этап домостроительства представлен таким большим количеством построек.
Полуземлянки имели круглую или чаще четырехугольную форму при очень небольшой площади, - от 4-7 до 8-12 кв. м. Самые ранние полуземлянки Мирмекия датируются сейчас концом второй четверти - серединой VI в. до н.э. Пока открыто две землянки этого времени. Одна из них имеет почти круглую в плане форму и диаметр около 2-х м. Пол ее покрыт толстыми глинистыми промазками. В землянке и прилегающей к ней яме найдено множество фрагментов ионийских киликов с розетками и "гвоздиками". Отметим также большую (самую большую во всех ранних комплексах) долю лепной керамики. Вторая из полуземлянок имела четырехугольную форму и была "втиснута" между двух выходов скалы непосредственно на акрополе городища. Пол ее также покрыт промазками. Отметим, что эта землянка продолжала свое существование не менее 40 лет, что является абсолютным рекордом долгожительства для подобных сооружений на памятнике. На позднем этапе функционирования ее борта были обложены каменными стенками.
На городище раскопан целый ряд позднеархаических построек. На данный момент на Мирмекии открыто семь землянок, построенных в последней четверти VI - начале V вв. до н.э., то есть непосредственно перед появлением наземных каменных домов. Кратко опишем поздние мирмекийские землянки (помимо них открыты еще три относящиеся к середине - третьей четверти VI в. до н.э., но они прекратили свое существование задолго до рассматриваемого периода). Шесть из семи построек имели по-видимому прямоугольную, а иногда даже квадратную форму. Всего одна полуземлянка, открытая на раскопе П, была округлой в плане; на ее конструкции мы остановимся далее. Глубина землянок колеблется от 0.15 до 0.9 м. Следует учитывать, что глубина считается от уровня материка, в то время как все поздние землянки были впущены в позднеархаический слой и их глубина на момент постройки была, конечно же, большей. Практически все землянки прямоугольной формы имеют глиняные промазки на полу толщиной от 3-х до 15-ти см. В полу почти всех помещений найдены ямки, оставшиеся от деревянных опор кровли. В трех постройках зафиксированы каменные стены разной длины, прикрывающие один или два борта помещения, в одном случае открыта канавка от выбранной стены. По типу кладки стены в поздних землянках практически не отличаются.
Особого рассмотрения заслуживает одна из землянок отрытых на раскопе П. Помимо круглой в плане формы диаметром около 2-х м, она отличается от других землянок большой глубиной (0.90 м) и полным отсутствием глинистых промазок пола. Кроме того, четыре ямки от столбов расположены здесь не по всей площади, а по периметру постройки. Помещение к тому же имело приступку, вырубленную в одном из бортов, которая, судя по всему, служила входом. Все отмеченные особенности, вероятно, можно объяснить тем, что эта землянка являлась хозяйственной.
Очагов пока не найдено ни в одной мирмекийской землянке. В некоторых из них, правда, обнаружены переносные очаги, изготовленные из крупных обломков верхних частей амфор. Подобные сооружения были зафиксированы и вне помещений. Видимо в связи с широким использованием переносных очагов население раннего Мирмекия не строило постоянных.
Прежде чем мы рассмотрим первые жилые наземные постройки на Мирмекии, следует остановиться на том, за какой срок Мирмекий перешел к наземному домостроительству. На данный момент ничто не свидетельствует об одновременном существовании земляночной и наземной застройки на городище (единственным исключением является оборонительная стена на акрополе, построенная во второй половине VI в. до н.э., но она представляет собой не жилое, а оборонительное сооружение). Имеется несколько случаев, когда землянки перекрываются стенами ранних домов, обычно стены этих построек проходят по краю землянки, чтобы избежать проседания кладок. В общем, можно признать, что земляночное домостроительство является важным признаком культуры греческих колоний района вообще и Мирмекия, в частности, на самом раннем этапе их развития.
В составе находок, происходящих из них, наряду с привозными греческими материалами представлено немалое количество лепной посуды, изготовленной в традициях местного варварского населения. Особенности типологического состава этой посуды позволяют считать, что жители Мирмекия поддерживали связи с кочевыми скифами, но, может быть, еще в большей степени с оседлыми земледельцами Прикубанья (Виноградов. 1991. С.13, 15; он же. 1992. С.102; Бутягин. 1998. С.85). Необходимо обратить внимание, однако, что на самом раннем этапе развития поселения (до середины VI в. до н.э.) количество варварской керамики, найденной в комплексах, невелико, что, скорее всего, свидетельствует о незначительном присутствии варваров в составе его населения. Около середины столетия картина заметно меняется, -- количество лепной керамики в составе ям и землянок этого времени резко возрастает, причем она чрезвычайно разнообразна по своему составу. Помимо широко распространенных горшков с выделенным горлом и отогнутым венчиком, которые принято связывать со скифскими племенами, в очень значительном количестве присутствуют обломки горшков с непрофилированным краем и вертикальными или загнутыми внутрь стенками, а также лощеные миски с налепами, которые уверенно можно связать с меотскими племенами Прикубанья (Беглова. 1991. С.59; Книпович. 1935. С.63), возможно, синдами.
Фрагменты лепной керамики VI вв. до н.э.
Отдельные фрагменты относятся к керамике кизил-кобинской культуры горного Крыма, а один, по всей вероятности, можно связывать с фракийским миром.
На протяжении второй половины VI в. до н.э. количество лепной керамики уменьшается, а разнообразие ее форм упрощается, хотя продолжают встречаться керамические находки, которые можно связывать с меотами. К началу V в. до н.э. доля лепной посуды варварского облика в составе керамических комплексов еще более сокращается, в процентном отношении достигая уровня, характерного для культурных напластований городища на протяжении всей его последующей истории. Состав этой посуды еще более упрощается, с этого времени лепная керамика представлена единственным типом - горшком с выделенным горлом и отогнутым венчиком. Все эти наблюдения позволяют считать, что представители варварского населения, прежде всего меотских племен, вошедшие в состав населения Мирмекия около середины VI в. до н.э., к началу V в. до н.э. в основной своей массе были ассимилированы греками или эллинизировались. О реальном положении выходцев из варварской среды в составе греческого поселения в данный момент судить очень затруднительно, вряд ли это вообще можно сделать опираясь исключительно на анализ керамического материала.
Период земляночного домостроительства в Мирмекии продолжался приблизительно 60-70 лет. Эти десятилетия вполне можно именовать адаптационными, то есть важными в плане приспособления греков к местным очень непростым климатическим, экологическим, демографическим и военно-политическим условиям. Любопытно, что уже на этом этапе у жителей Мирмекия вполне сложился набор сельскохозяйственных культур, состоящий прежде всего из голозерной пшеницы и пленчатого ячменя (Виноградов. 1996. С.84), который станет очень типичным для античного земледелия в регионе.
В начале V в. до н.э. в Мирмекии были засыпаны котлованы всех землянок, и на их месте возведены большие наземные многокамерные дома греческих типов с внутренними дворами. Только тогда в Мирмекии была создана урбанистическая структура, и это событие, безусловно, имеет принципиальное значение в его истории. Судя по всему, после перехода к каменному домостроительству город не имел регулярной планировки, но можно предполагать наличие мощеных дворов и улиц с тротуарами. Есть основания считать, что площадь поселения тогда увеличилась более чем вдвое, возможно, здесь получило развитие мелкое ремесленное производство и т.д.
Археологические материалы не свидетельствуют ни о каких резких изменениях этнического состава населения Мирмекия, которые имели место на данном этапе. Более того, на основании сходства каменных кладок и состава керамики представляется возможным утверждать, что ранние дома были возведены тем же самым населением, которое обитало в поздних землянках. В высшей степени показательно, что абсолютно неизменным остался набор культурных растений, которые выращивались колонистами. Таким образом, крайне сомнительно, что в Мирмекии рассматриваемый процесс был связан с резкой заменой преимущественно варварского населения на преимущественно греческое. Трудно сказать, насколько происшедшие события стимулировались притоком новой волны колонистов из Ионии. Допуская возможность таких переселений, более логично, на наш взгляд, объяснять рост населения Мирмекия и, соответственно, расширение его площади за счет естественного прироста. В.П. Яйленко пишет, что резкое увеличение площади поселения часто происходит "взрывообразно" примерно через 50 лет после его основания (Яйленко. 1982. С 123). В Мирмекии, однако, переход от земляночного к наземному домостроительству имел место через 60-70 лет, что характерно и для других греческих колоний Северного Причерноморья (Виноградов, Рогов. 1997. С.67 сл.; Виноградов. 2000. С.229 сл.).
На этом этапе поселение не только приобрело городской облик. Вообще следует признать, что Мирмекий тогда вступил в недолгий период расцвета всех сторон жизни. Находки, происходящие из комплексов первой трети V в. до н.э. очень многочисленны и разнообразны. Среди них можно отметить ручку большого бронзового сосуда, изготовленного в сицилийской или южноиталийской мастерской в конце VI - начале V вв. до н.э. (Treister. 1993. P. 380; см. Гайдукевич. 1952. С.212-214, рис.138). Весьма интересны находки оружия (обломок греческого меча типа махайры и наконечник копья), происходящие из архаических комплексов (Виноградов. 1997; он же. 1999).
В данный момент на городище открыто семь помещений, входивших в состав первых мирмекийских домов, они, в основном, были исследованы в 80-90-х гг. ХХ в. во время археологичческих исследований в западной части памятника. Остатки нескольких позднеархаических домов были обнаружены и ранее при раскопках под руководством В.Ф. Гайдукевича в восточной части городища, но только один из них открыт на более-менее широкой площади. Наземные постройки этого времени имели стены сделанные из сырцовых кирпичей надстроенные над каменным цоколем. Кладка цоколей обычно иррегулярная, постелистая, двухслойная или трехслойная, на два фаса, сложенная из необработанных или суммарно обработанных кусков известняка на глинистом растворе. Один из наиболее хорошо сохранившихся домов был расположен возле самой скалы мирмекийского акрополя. Ему принадлежал небольшой внутренний двор, полом которого служила подтесанная скала, а выбоины были заложены небольшими камнями. Со стороны двора во внутренне помещение дома был сделан вход в виде каменной лесенки. Рядом с каменной лестницей был обнаружен железный наконечник копья, греческого типа. Это помещение любопытно и тем, что в нем обнаружен и четырехугольный в плане под крупной печи размерами 1.9х1.6 м. Боковые стенки печи сложены из мелких камней известняка на глинистом растворе, а под выложен мелкими камушками и фрагментами амфор, после чего обмазан глиной. Это пока единственный на Мирмекии случай открытия печи в архаическом доме. Пол помещения был глинобитным, как и в большинстве мирмекийских позднеархаических домов. Похоже, что Мирмекийские дома имели саманную кровлю, так как никаких следов черепицы пока в них не обнаружено.
Кроме того, к этому периоду относится большой дом открытый при раскопках 1960-х гг. на участке И.
Участок И. Восточная часть позднеархаического дома. Раскопки 1966 г.
На данный момент открыто три его помещения, вытянутые по линии север-юг.
Участок И. Схема позднеархаической постройки
В южной части находился мощеный двор. Здесь находился водосток, который выводил дождевую воду за его пределы. Со двора находился вход в помещение, от которого сохранился каменный порог. Пол в помещении был покрыт вымосткой (возможно, это также был огражденный стеной внутренний дворик. В юго-западном углу помещения находилась печь, рядом с которой на глинобитном возвышении были открыты обломки жаровни. В середине помещения напротив входа был расположен алтарь, сделанный в виде четырехугольной каменной ванны, в дне которой обнаружен пролом неправильной формы. Видимо, после этого повреждения углубление было заполнено глиной. На верхней поверхности глины видны следы огня. Кроме того, следует упомянуть небольшую загородку из поставленных на ребро плит, которая была пристроена снаружи к западной стене помещения LII (Гайдукевич. 1987. С.26-35). Похоже, здесь находился большой хозяйственный двор. Пол помещения был покрыт слоем пожара, в котором встречались остатки сгоревших деревянных плах (т.е. остатки опорных конструкций кровли) и камка, вероятно покрывавшая помещение. С севера находилось еще одно помещение, которое завершало здание с северо-восточной стороны. Внутри него сохранились две перегородки, отгораживающие северо-западную часть помещения с очагом. Без сомнения, они появились несколько позже остальных стен помещение, так как их основания лежат на 0.3 м выше, чем у внешних стен. Саманный край находившегося здесь очага местами подмазан глиной, под из самана подстилают небольшие каменные плитки. С восточной стороны сохранилось устье, отгороженное поставленной на ребро каменной плиткой. В помещении зафиксировано два уровня глинобитного пола, расстояние между которыми составляет примерно 0.1 м. Обилие ионийской керамики и чернофигурных аттических сосудов в заполнении комплекса позволяет отнести строительство этого сооружения ко времени не позднее первой четверти V в. до н.э.
Помимо нескольких вымосток, аналогичных описанным выше, следует упомянуть и так называемые "тротуар" открытый на раскопе "Р". Он примыкал к одной из стен позднеархаического дома, сложен из тщательно отполированных известняковых плит. Любопытно, что камни внешнего панциря примыкающей к тротуару стены также обработаны очень тщательно. Несколько вымосток обнаружено и при раскопках В.Ф. Гайдукевича. Любопытно, что в восточной части городища большинство стен позднеархаических построек расположено в широтном или меридианальном направлении, что может свидетельствовать об определенной регулярности застройки в этом районе памятника.